45 за 10 – рекорд Светланы Ивановой

У Светланы Ивановой, артистки московского театра «Современник», несмотря на молодой возраст, одних киноролей уже больше сорока. Казалось, взять интервью у такой энергичной, востребованной актрисы – задача нереальная, «поймать» ее просто невозможно. Был единственный шанс – проникнуть на репетицию спектакля Егора Перегудова «Горячее сердце». Героиня пьесы Александра Островского Прасковья Павлиновна – один из образов кинозвезды нового поколения.

Светлана, выпуск спектакля – период жаркий, суетливый, нервный. О чем тревожитесь перед премьерой в первую очередь?

У меня душевные волнения и тревоги те же самые, какие были полгода назад, в самом начале репетиционного периода, – артистические, человеческие. И не имеет значения, финишная ли это прямая или старт. Я не знаю, какой получится моя героиня. Все щупаю, пробую. И что-то пойму, вероятно, только уже на прогоне.

А есть у вас мандраж, страх, что не удастся сконцентрироваться в нужный момент, что текст забудете?

Нет, я этого не боюсь. Для меня это самое легкое – совсем без труда учу текст. Это просто свойство памяти и, наверное, какая-то телесериальная закалка, действительно очень хорошо запоминаю реплики. Да и в крайнем случае Александра Николаевича Островского всегда можно своими словами пересказать, это же не стихи.

Насколько важны скорость и быстрота реакции для театрального артиста?

В театре ты постоянно в процессе, всегда есть, на кого и на что реагировать. Если на спектакле что-то происходит, что-то идет не по плану, кто-то упал или что-то не то сказал – ты тут же реагируешь. Это круто и здорово! Это обогащает весь процесс существования, нет ощущения, что ты что-то одно и то же день ото дня повторяешь: твой партнер каждый раз играет по-разному, и ты реагируешь соответственно. Эта сцепка происходит молниеносно. В кино иначе: часто случается, что партнер улетел в Москву на спектакль, а ты где-нибудь в Минске без него играешь, смотря в точку на камере.

Пьесу «Горячее сердце» играли сотни раз. Что нового вы собираетесь привнести в комедию о мещанских нравах XIX века, чтобы она стала интересной современному зрителю?

На самом деле вместе с режиссером спектакля мы пытаемся сказать о том, как мы понимаем то, что хотел донести Островский. И очень важно, чтобы нас поняли. Любой драматург, который писал пьесу для Малого театра, знал, что артисты будут разыгрывать историю только на двух-трех задниках и одной скамейке. У нас есть возможность расширить границы театральной действительности. И получается не рассказ о картонных персонажах в сюртуках и бакенбардах, а что-то очень современное, человеческое. Я чувствую, что моя героиня мне очень близка, мы с ней примерно одного возраста, я понимаю ее и могу какую-то свою эмоцию подарить ей. Егор Перегудов, наш режиссер, сделал композицию «Горячего сердца». Мы живем в другом времени, в других ритмах, в другой социальной реальности. Во времена создания пьесы театр был ограничен в средствах, декорациях, были определенные правила игры и нормы поведения в обществе. Зрители могли подъезжать в любое время, и даже текст любой классической пьесы строится так, что в  финале было некое повторение для тех, кто присоединился только что.

Сначала вы сыграли Патрицию из «Трех товарищей», на очереди – Параша из «Горячего сердца»… То, что вы оказались в труппе «Современника», случайность или закономерность?

Это такая закономерная случайность. И до этого были антрепризные опыты, но в силу разных обстоятельств они не задержались в моей жизни надолго. Но было предчувствие, что это должно со мной произойти. И вот однажды Галина Борисовна Волчек заметила меня в фильме «Дом солнца», но Денис Евстигнеев сказал ей, что я очень занятая артистка и ничего у нас не получится. Да и свободного места в театре не было. Но потом сложилось так, что «Современник» покинула Марина Александрова, и в тот самый момент я освободилась и уже не была связана съемочными контрактами. Так театр случился в моей жизни. Будто кто-то наверху все удачно срежиссировал.
Вас так много снимают в кино – каждый год по несколько картин с вашим участием выходит. По последним данным, ваша фильмотека насчитывает 45 киноработ…

Меня в последнее время эта цифра пугает – я не могу ее осознать, не могу соизмерить с собой. У меня где-то внутри, видимо, совершенно другое ощущение собственного возраста, несовместимое с моей биологией. Поэтому когда я слышу эту цифру, мне кажется, что я живу уже 150 лет. Когда я это успела? Не понимаю.

Вы чем-то пожертвовали в угоду кино-театральной карьере?

Я ничем не пожертвовала. Все успела. Просто действительно рано начала сниматься в кино – с 17 лет. Если бы я за год отбабахала 60 работ, понятно, что это означало бы, что у меня не было личной жизни, что я не ночевала дома и вообще скоро умру, потому что у меня, скорее всего, не осталось энергии. Впрочем, во многих картинах меня было немного, поэтому я, наверное, не успела оставить там всю свою душу. Но есть роли, в которых оставляешь всю себя, и потом это такой сторицей возвращается, что, наоборот, на 10 лет дольше проживешь. Ведь это такое счастье, когда кино сложилось, когда ты подружился с кем-то на этой работе и чем-то обогатился.

На каких фильмах вы особенно обогатились?

Это картины «Дом солнца» и «Август восьмого». Даже если бы они никогда не вышли в свет, они так насытили меня внутренне, что-то поменяли в моей голове и сделали интереснее мою жизнь. Я иногда думаю, что, если когда-нибудь попаду в рай, то буду там безостановочно сниматься в «Доме солнца» и в «Август. Восьмого». Потому что это самые счастливые периоды моей жизни.

А есть грани таланта, которые вы в себе ощущаете, но режиссеры их еще не увидели и не раскрыли?

Да, мне кажется, я много еще чего в кино не сделала, что могу. Увы, существуют какие-то шаблоны и видения: «Света Иванова – это вот про это». А Света Иванова – она же про разное может. Сейчас стало интереснее, потому что, во-первых, есть какой-то багаж и опыт, который позволяет от чего-то отказываться. Я могу теперь со спокойной душой сказать: «Нет, ребята, я уже в таком снималась и не хочу повторяться». И у режиссеров появляются мысли: «Ну, раз она уже столько лет артисткой работает, наверное, всякой может быть». В театре я открываю то, чего даже не знала про себя. Например, не предполагала, что я, непоющая артистка, в спектакле «Горячее сердце» буду петь. А у меня сейчас целых пять песен, я занимаюсь вокалом. А ведь по этой дороге не ходила
никогда, но верю, что у меня это получится.

Вы играете жену знаменитого хоккеиста Валерия Харламова в картине Николая Лебедева «Легенда 17». Таких восторженных откликов и рецензий от «высоколобых» критиков не было уже давно. А как вы сами оцениваете результат?

Получилось потрясающе! Я рефлексирующий холерик, склонный к самобичеванию – всегда найду, к чему придраться в своей работе и вообще. Но когда увидела «Легенду 17», испытала шок от того, что получилось. И снимаю шляпу перед всеми создателями фильма. Я очень счастлива, что оказалась в этой истории. У меня ощущение, что меня там очень мало и я ничего особенного не делаю, а от нескольких критиков и кинопродюсеров услышала, что это лучшая моя роль. А может быть, действительно, такой простой и точной я нигде до этого не была. Кстати, в изначальной версии сценария ни любовной истории, ни моей героини – Ирины Харламовой – не было. Рассматривался один срез жизни легендарного хоккеиста – карьера и его отношения с тренером. Спасибо сценаристам, что благодаря такой тонкой, трепетной линии главный герой по-настоящему раскрывается. И как спортсмен, и как боец, и как настоящий мужчина.

Хочется сказать вам комплимент – вы в очень хорошей физической форме. Такое ощущение, что от станка балетного не отходите.

Это иллюзия. Я же дохляк (смеется). У меня нет ни одной мышцы в теле. Я просто худенькая, за это спасибо природе. И даже не знаю, кому еще, потому что ни у кого в семье, кроме меня, нет такой длинной шеи и такой осанки. Мне даже иногда немножко стыдно, что я не могу свои данные ничем подкрепить, никогда всерьез не занималась ни спортом, ни хореографией.

Удивили! А какое отношение у вас к главному атрибуту века скоростей – автомобилю? Управляете?

Я не представляю своей жизни без машины, хотя за рулем совсем недавно. Каскадеры научили меня водить машину для картины «Август. Восьмого». Поэтому авто я вожу совсем не по-женски. Все мужчины, которые меня знают, поражаются тому, как девушка, которая за рулем всего два года, может так резво управлять. У меня MINI Cooper Countryman – резкий, дерганый (смеется). Но я получаю от этого неимоверное удовольствие.

А в метро теперь не спускаетесь – там, наверное, вас узнают и не дают проходу поклонники?

Не узнают! Я читала у Петра Наумовича Фоменко, что не должно быть по артисту видно, что он артист. И на самом деле очень многие популярные и, казалось бы, узнаваемые артисты в жизни выглядят иначе. Например, Чулпан Хаматова в жизни выглядит совершенно по-другому, чем на экране или со сцены. Это не в том смысле, что в кино она вся в блестках и в перьях, а в жизни не красится и ходит в кепочке. Нет. Просто это свойство лица – выглядеть совершенно по-разному. У меня, например, профиль правый, профиль левый и анфас – это три разных лица. То есть в принципе я могу быть тремя совершенно разными людьми. И в кино я это использую. А в жизни меня узнают редко, нет никакой сверхпопулярности. В этом смысле я очень спокойно живу.

Еще юной девочкой вы решили стать актрисой. Первый творческий мощный, насыщенный этап прожит, и наверное, уже можно сделать какие-то выводы. От чего вы предостерегли бы молодых артистов, мечтающих о реализации в профессии?

Я предостерегла бы от иллюзий, которых, к слову, у меня никогда не было. В 14 лет я решила стать актрисой, в 16 поступила во ВГИК. Может, мне и помогало то, что я не шла в профессию за славой, за деньгами, за статьями и обложками в журналах. И за главными ролями тоже не шла. Я в этом смысле честный путь проделала, чего всем желаю. Здорово, когда есть возможность жить не разочаровываясь, получая удовольствие от каждой ступеньки, каждого этапа в профессии. Так и были пройдены десять очень интересных, наполненных смыслом лет. Было разное, конечно. Но если ты ко всему готов и открыт, то разочарований не последует. Наоборот, обогатишься через испытания. Планировать успех нужно, но дозированно и адекватно. Очень многие ломаются именно из-за несовпадения ожиданий и действительности. Если бы я выдумала, что к 25 годам звезда с моим именем должна оказаться где-нибудь на Алее Славы в Голливуде, то сейчас, в свои 27, сидя на диванчике в «Современнике», я была бы несчастной артисткой. Потому что не добилась того, что планировала. А я ничего не загадывала, поэтому испытываю невероятное счастье от тех подарков, которые преподносит мне судьба.

Беседовала Юлия Смолякова
Фотографии: Алексей Лерер

Метка Интервью, Светлана Иванова, Юлия Смолякова