О вере, надежде и любви. Без слов

Популярность миловидной учительницы Татьяны Александровны из сериала «Физрук» для создательницы этого образа стала объективной реальностью, данной ей в несомненно приятных ощущениях. Но мы хотим поговорить о другом воплощении актрисы: в октябре на театральной сцене ей предстоит сыграть героическую, самоотверженную Жанну д’Арк. Это уже третья главная роль Анастасии в спектаклях режиссера Сергея Землянского. И снова – без слов.

Театр, кино, телевидение, а вы же еще ведете программу «Мама на 5+» на канале Disney. Попробовали себя везде: где комфортнее, интереснее, что любите больше?

Мне везде комфортно и интересно. Это здорово, что я могу попробовать себя на разных стезях. Театр и кино — два этих действа развивались параллельно: я поступила в театральное училище и начала со второго курса потихонечку сниматься. На ТВ попала относительно недавно, около двух лет назад. Там немного другая специфика работы. Все происходит очень быстро: 10 минут на съемки одной рубрики, 5 минут на смену костюма, и так целый день. И еще приходится общаться с огромным количеством различных людей. В том числе с детьми. Всех нужно к себе расположить, со всеми познакомиться, разговорить. Но мне опять повезло: отличная команда во главе с режиссером Антоном Михалёвым меня взяла под белы рученьки, они ввели меня в курс дела, научили, поддержали и сейчас мне работать на съемочной площадке программы гораздо легче.

А на работе в театре этот опыт как-то отразился? Может быть, вы стали более собранны и организованны?

Любой творческий опыт так или иначе обогащает, изменяет тебя. И каждый выход на сцену (а ТВ для меня тоже сцена: есть некое помещение, куда ты выходишь, чтобы общаться со зрителем), конечно, дает тебе что-то новое.

Театр имени Пушкина под руководством Евгения Писарева в последние годы заметно меняется, это касается в том числе и репертуара. Вы играли Маргариту Готье, можно сказать, в экспериментальном спектакле «Дама с камелиями», где артисты вообще не говорят. Вам было сложно передать все, что чувствует ваша героиня, без слов?

Мне так это нравится! Не нужно ничего говорить, но ты красками души и какими-то телесными средствами можешь выразить гораздо больше, чем если бы говорил звучащей речью. Мне очень повезло окунуться в этот жанр. Я до тринадцати лет занималась художественной гимнастикой и все думала — зачем мне это, для чего я вслед за сестрой пошла в спорт? И вот оказалось, что очень даже не зря! Хотя тот жесткий график ежедневных тренировок, подъемы в 7 утра вообще пригодились в жизни: закалили характер, научили выполнять поставленные задачи, быстро включаться в процесс.
Возможность поработать в столь необычном жанре — действительно что-то невероятное. Ты ничего не говоришь, а воздействуешь эмоциями. Это и есть то, к чему сейчас стремится театр. Зачем в него идут? За «здесь и сейчас». Чтобы увидеть, как на сцене в данную конкретную минуту рождается искусство; не изображается, а совершается чья-то жизнь.

Были ли какие-то другие работы в театре, которые произвели на вас такое же сильное впечатление?

Первая работа с Евгением Александровичем Писаревым «Пули над Бродвеем». Это вообще была моя дебютная театральная роль, и сразу на большой сцене (я тогда заканчивала четвертый курс). До сих пор помню свой мандраж, который я испытывала, выходя на сцену в спектакле «Офис», который Роман Ефимович Козак поставил вместе с Аллой Сигаловой. Это была наша первая совместная студийная работа с ребятами с моего курса. И конечно же, спектакль «Материнское поле», во время работы над которым мы познакомились с Сергеем Землянским.

Вы пришли в Театр Пушкина сразу после учебы?

Великое счастье — после учебного заведения попасть в театр к своему мастеру: не нужно никому ничего доказывать, тебя уже знают и будут дальше лепить и помогать становиться лучше в профессии. Я училась у Романа Ефимовича Козака. Он всегда говорил: «Мне нужны люди одной со мной крови». Такие мы и есть. И то, что Евгений Александрович Писарев пришел ему на смену, это тоже очень здорово. Мне нравится политика нашего театра, нравится задор нашего самого молодого среди всех коллег из других театров художественного руководителя. Даже с моим мужем Владимиром Жеребцовым мы познакомились на репетициях спектакля «Пули над Бродвеем». Так что Евгений Александрович, можно сказать, крестный нашей семьи.

Как вы вообще относитесь к экспериментам в театре? Есть что-то, на что вы не пойдете ни при каких условиях?

Мне совсем не близок момент какого-то телесного обнажения. Я не понимаю, почему я должна ходить голой по сцене и выражать этим что-то.

А если режиссер будет настаивать, что это — концепция, что так нужно для роли?..

Наверное, возник бы какой-то конфликт. Боюсь, что меня сложно будет убедить в том, что это такой уж необходимый шаг для раскрытия образа. Я должна сама это понять. Если это «вау», если это действительно несет зрителю настолько сильный месседж, что он после этого понимает и открывает для себя нечто грандиозное — тогда, пожалуй, да. Но мне нужно самой это почувствовать.

Есть ли какая-то роль, о которой вы мечтаете?

Вот одна из них как раз воплощается! Жанна д’Арк — я мечтала сыграть этот персонаж.

Почему именно она? Вам близки героические женщины?

Где-то внутри меня — да. Мне хочется сказать, что женщины сильны и прекрасны. Хотя и не это главное. Но что-то во мне просит таких актерских воплощений.

Думаете, современные люди еще недостаточно осведомлены о том, что женщины сильны?

Может быть, знают это все, ведь эмансипация идет не просто семимильными шагами, а прямо мчит на полном ходу. Но, возможно, кто-то еще не примирился с тем, что женщина сильна, прекрасна в своей силе и может на равных выступать с мужчиной.

Ваша Жанна — какая она? Какими красками вы ее пишете?

Мы потихонечку репетируем, но этот процесс пока еще носит такой физический характер. Мы собираемся и гоняем-гоняем-гоняем материал. Все равно что ты учишь текст. Движения и связки нужно запомнить, это ими ты потом будешь «разговаривать». Телом, жестами, движениями. Мы много чего обсуждали и говорили, но за основу взята пьеса Бернарда Шоу «Святая Иоанна». Тем не менее я читала и «Жаворонок» Ануя, и «Орлеанскую деву» Шиллера, и много документальной исторической литературы, смотрела фильмы. Мы творческой группой даже хотели поехать в Руан, увидеть места, где происходили все описанные события. Наверняка эти места нам что-то внутренне сказали бы.
А какими красками… Верой, надеждой и любовью. Силой духа и души. Это то, чем все мы живы. Что может спасти тебя и весь мир.

Значит, вы знакомы с различными трактовками образа Жанны? Ее порой называют религиозной фанатичкой, вообще чокнутой…

Да-да. А также предполагают, что ее вовсе не существовало. Или что она была просто ставленницей. Будто бы сначала запустили легенду об орлеанской деве-спасительнице, потому что ситуация в стране была жуткая: сто лет война, люди вырезают друг друга, а ничего не меняется, и как-то нужно было все это прекратить. И уже под эту легенду подобрали персонаж. Безусловно, тоже интересная трактовка. Нам уже не узнать, что было на самом деле.

Открыли для себя какие-то неизвестные факты о вашей героине?

Мне очень нравится, что в ее честь назвали астероид. Эта «Жанна» была открыта в 1872 году. Хотя из всех небесных тел Жанне больше подходит метеорит: те два года, когда она появилась, повела за собой людей, побеждала в битвах, была схвачена, осуждена и сожжена, — это же как яркая вспышка падающей звезды. Думаю, меня ждет еще много открытий. Пока проникаюсь своей героиней. В случае с Маргаритой Готье было так же: я тоже узнавала о ней много захватывающих фактов. Она тоже реально существовавшая женщина — Мари Дюплесси. У нас с ней даже дни рождения совпадают — 15 января. Она прожила яркий и короткий отрезок времени, после чего умерла от чахотки.

Я вижу какую-то параллель между персонажами…

Может быть! Просто мне кажется, что, когда люди существуют на такой грани, с ними происходят яркие события и они оставляют след в истории. Из чего сотканы эти неимоверные субстанции? Что там у них внутри? Что болит? Какие они люди? Вот это интересно!

И такие роли предлагают вам – значит, и в вас есть что-то такое яркое?

Наверное, режиссеры видят во мне какие-то возможности передать этот надлом, этот свет. Видимо, я что-то чую! Я очень рада, что являюсь частью команды Сергея Землянского, режиссера этих двух спектаклей. У него именно команда — художник, сценограф, композитор… Благодаря их усилиям получается целостное, законченное произведение. Очень круто быть составной частью этого. Великая удача в профессии. Мне очень близко его творчество: что и как он думает, как ставит. Очень нравится, как он видит и чувствует женскую суть. Мы понимаем друг друга с полуслова. Он мужчина, я женщина, у нас разные взгляды на многие вещи, но мы находим общий язык.

«Жанна д’Арк» — это тоже спектакль без слов?

Именно. Но здесь уже будет живой вокал. Мы начинаем делать «апгрейд» этого сложного жанра. Когда приходят зрители, они могут не сразу понять, почему на сцене все молча танцуют… Потом уже проникаются происходящим и слова становятся не так уж важны. Но мне кажется, история Жанны д’Арк будет доступнее, потому что она более известна и понятна основной части зрителей, нежели «Дама с камелиями». Хотя сам спектакль будет мощным по содержанию, накалу действий и хореографии.

Репетиции спектакля «Жанна Д’Арк»

А труппе театра сложно даются такие проекты? Все-таки не у каждого за плечами несколько лет художественной гимнастики.

Да, это непросто. Перед спектаклем у нас очень жесткий репетиционный период. Тем, у кого нет какой-то хореографической подготовки, сложно. Кто-то может внутренне просто не принять такой способ выражения себя на сцене. А для меня это великое счастье — когда ты понимаешь, что можешь не просто что-то сказать, используя только свое тело, но и воздействовать на зрителя.

Физически это тоже тяжелее? По сути, спектакль нужно станцевать?

Конечно. И энергетически это гораздо мощнее. Ты подключаешь все недра своей души, чтобы сыграть все, что нужно.

После «Дамы с камелиями» у меня обычно такое ощущение, что я не сто, а все двести процентов своих ресурсов затратила, чтобы воплотить образ и донести что-то до зрителя. Но зато если все получается — а получается у нас практически всегда, — я сама не понимаю, как это происходит. Я вроде бы только выхожу на сцену, как вдруг — раз! — и я уже сижу в коробе: конец первого акта. Усталость накрывает только потом. Но все равно эта усталость какая-то легкая, возвышающая.

Какие еще интересные проекты у вас будут в ближайшем грядущем?

Сейчас я снимаюсь в двух шестнадцатисерийных проектах: «Вышибалы» и «Опекун». Во втором я играю девушку — профессионального киллера. Гоняю на мотоцикле, дерусь, стреляю. Образ этакой пацанки. Мне интересно: я такого еще не пробовала в кино. «Вышибалы» — классическая и трагическая история любви. И конечно — сериал «Физрук», третий сезон! 

Беседовал Александр Стрига
Фотографии: Серж Головач, Валерия Решетникова

Метка Интервью, Московском драматическом театре имени А. С. Пушкина, Театр