Не хочется начинать с манипулирования модными понятиями, но когда я вижу Александра Олешко, я понимаю значение слова «харизма». Артист не крутит тройное сальто, вряд ли возьмет «до» второй октавы и не фонтанирует заготовленными остротами – однако когда он на экране, переключиться на другой канал сложно. Потому что в нем есть простота – то, чего не хватает многим, кто метит в «звезды» (не в артисты, заметьте). Потому что в нем есть искренность. Такие неброские, на первый взгляд, «ингредиенты». Попав в яркий мир шоу-бизнеса, он не захотел прощаться со своим собственным миром – уютным и честным, без затей и наигрыша.

Поймал себя на мысли, что не могу отнести артиста Александра Олешко к какому-то одному определенному жанру. Ты играешь в театре, в кино, работаешь на телевидении, поешь. Только вот танцующим я тебя не видел…

Почему это?! Например, я участвовал в вечере, посвященном столетию Сергея Михалкова, и с детьми исполнял песню на его стихи «Мы едем-едем-едем». Проходил этот вечер не где-нибудь, а в Большом театре. Драматический актер поет в Большом – уже одно это было для меня аферой века. Во время проигрыша я к тому же решил обязательно потанцевать с детьми, чтобы после иметь полное право говорить, что я пел и танцевал на сцене Большого театра. Ну а в спектакле, который я играю на сцене Театра Вахтангова уже одиннадцать лет, я и пою, и танцую.

Я знаю актеров, которые просто ненавидят танцевать или терпеть не могут петь. Ты получаешь от этого кайф – или делаешь просто потому, что это хорошо продается?

Когда я говорю, что без всего этого не могу жить, – это абсолютная правда, а не какая-то пафосная фраза для интервью, не лозунг.

---

Туда, где, как мне кажется, я буду чувствовать себя некомфортно, я не захожу. В Щукинском училище нам часто говорили, что нет ничего хуже, чем артист, который испытывает чувство неловкости от того, что он делает.

---

Часто бывает так: когда артист пытается реализоваться сразу во всех жанрах, получается везде понемногу – и нигде толком…

Если ты сложишь вместе мои роли в кино, в театре, телевизионную деятельность, пародийную, эстрадную, ты увидишь, что все это выдержано качественно. На уровне. Ниже определенной планки я не имею права опуститься. Конечно, бывают удачи и неудачи – это нормально, это жизнь. Но там нет чего-то заведомо мне чуждого. Есть условный список того, за что я никогда не возьмусь, как бы меня ни уговаривали. Например, участие в проекте «Ледниковый период»: я понимаю, что там я не смогу быть сильным и убедительным, это в буквальном смысле не мой конек.
Вряд ли, например, в ближайшее время я сделаю поэтический вечер. Внутри-то я готов, но к этому нужно прийти естественно и привести за собой своего зрителя. Хотя однажды я ехал на гастроли в купе с Валентином Гафтом, и он попросил, чтобы я почитал его стихи, просто заставил. У него же не только эпиграммы – у него есть потрясающая лирика. Для меня было ужасным испытанием читать вслух в его присутствии, после чего Валентин Иосифович мне говорит: «Я тебе разрешаю, сделай поэтический вечер по моим стихотворениям…» В общем, туда, где, как мне кажется, я буду чувствовать себя некомфортно, я не захожу. В Щукинском училище нам часто говорили, что нет ничего хуже, чем артист, который испытывает чувство неловкости от того, что он делает.

Обычно родители в штыки воспринимают решение ребенка «пойти в артисты». Как семья приняла твое решение?

Без усмешек, но с недоверием. Родители надеялись, что все это пройдет, считали, что я должен заняться чем-нибудь «серьезным». Прошло немало времени, прежде чем они признали правильность моего выбора. Но я отдаю должное мудрости моих родителей. Они заняли такую позицию: хочешь – пожалуйста, дерзай, но тогда рули сам, помочь мы не сможем.

Наверняка в детстве ты смотрел с восторгом на звезд экрана и даже представить себе не мог, что будешь работать с кем-то из них бок о бок…

Я на них и сейчас смотрю с восторгом. Думаю – надо же, какой фокус: раньше мог видеть их только на экране, а сейчас я с ними на гастролях, спектаклях, посиделках, на съемочной площадке. Это настоящее счастье. Правда, ко многим из них стоило не подходить близко, чтобы не разрушать сказку. Но это тоже опыт.

Разочаровался?

Важно понимать, что делать с этим разочарованием: жить в печали или сделать вывод и постараться не стать таким. Потому что многие артисты, даже мои одногодки, став известными, успешными, вдруг как-то странно деформировались как личности. Разговаривать с ними сложно, быть искренним – невозможно, быть душевным – тоже. Это уже не люди, а какие-то роботы, как будто какая-то иная форма жизни, не очень мне понятная и приятная

Многие артисты не без основания считают, что настоящей звезде должен сопутствовать пафос.

Ну, если у этой настоящей звезды есть какая-то настоящая крутая творческая жизнь – может, этот пафос и уместен, хотя… Вот, например, судьба Юрия Владимировича Никулина – он суперзвезда по сегодняшней классификации. Огромная любовь людей к этому человеку жива до сих пор. Это масштаб, соотносимый с масштабом разве что мировых звезд – Николсона, Де Вито. Словом, это вершина! Но я был у него в квартире. Увидел более чем скромную обстановку. Я просто не могу себе представить его с охранниками, в каком-то лимузине. Нет – это родной человек, близкий каждому. У нас просто другая страна, другая ментальность, все другое. Поэтому и очень многое, взятое как образец «красивой жизни» звезды «оттуда», в наших условиях зачастую смотрится нелепо.

Что ты думаешь по поводу всяких фиктивных романов артистов и прочих довольно неубедительных пиар—акций, в которые зрители верят все меньше и все больше посмеиваются?

Меня вообще это не очень заботит, поскольку я живу в своем прекрасном мире, где все по-настоящему. А если это кому-то для чего-то нужно – да, пожалуйста! Я принимаю мир в его многообразии. У красивых цветов часто бывают колючки. Чего-то однозначно белого или черного, однозначно плохого или 3 хорошего просто не существует.

Сегодня мы часто слышим от разных, в том числе довольно уважаемых людей, что раньше наше кино было великим, а сегодня – «пшик», певцы были голосистее, артисты – артистичнее и тому подобное. На твой взгляд: это действительно так или мы имеем дело с обычным брюзжанием, свойственным представителям старшего поколения?

Думаю, все дело в том, что еще сравнительно недавно кино было только видом искусства. А теперь это еще и бизнес, который должен приносить большие деньги. Есть огромное количество талантливых режиссеров, актеров, пара-тройка продюсеров, способных организовать процесс. Кино – это не впопыхах создаваемое произведение, в него нужно вложить энергию и любовь. Вот когда этому отдается кусок жизни, сразу появляется хорошее кино. Так было 20 лет назад – так же дела обстоят и сейчас, как мне кажется. Да, хотелось бы, чтобы все было чуть честнее, прозрачнее, чтобы меньше воровалось из кинобюджетов. Я очень надеюсь, что мы к этому придем.

Что тебя впечатляет из того, что создается сегодня?

Я просто задыхался от восторга, когда смотрел сериал «Оттепель» Тодоровского. Задыхался от радости за всех тех, кому дано было судьбой сняться в таком фильме. Могу сказать, что у меня отсутствует чувство зависти. Только тоска – вот почему же не выбрали меня, я мог бы там хотя бы пройти по заднему плану и был бы счастлив!..

Но ты же живой человек – неужели действительно никогда никому не завидовал?

У меня это чувство как-то по-другому называется. Я не знаю как. Если я вижу талантливого человека, который что-то делает лучше меня, я испытываю только восторг по этому поводу. Даже дома иногда, если вижу что-то достойное по телевидению, я аплодирую. Хотя, казалось бы, зачем? Это видит только мой кот. А такого, чтобы я умирал от зависти – «Эх, почему не я?!.» – и портил себе нервную систему, у меня нет. Я могу, конечно, задавать этот вопрос с тоской самому себе, но ни в коем случае не с неприязнью к человеку, который что-то делает виртуозно.

---

Почему-то никому не приходит в голову вдруг сказать: «Пойду-ка я поработаю архитектором, построю дом!» Просто потому, что этот дом рухнет через пять минут. А на сцену выйти – да легко!

---

Что тебе не нравится в твоей профессии?

Не нравится, что сегодня ее многие воспринимают как род деятельности, в который можно прийти с улицы. Без образования, без профессионализма, без внутренней культуры. Огромное количество случайных людей или людей с деньгами думает, что можно просто купить режиссера, участие в концерте и так далее. Почему-то никому не приходит в голову вдруг сказать: «Пойду-ка я поработаю архитектором, построю дом!» Просто потому, что этот дом рухнет через пять минут. А на сцену выйти – да легко! А в остальном – профессия прекрасная, удивительная, позволяющая столько всего увидеть, многое и многих узнать, понять, прочувствовать. Не люблю говорить о том, какая она сложная, потому что есть масса других, не менее сложных.

Не тоскуешь по тем временам, когда ты мог спокойно ездить в метро и ходить по магазинам?

Я и сейчас могу спокойно ходить по магазинам. Сегодня люди настолько заняты собой, что им вообще нет дела ни до кого. Подумаешь, идет артист! Это раньше было чем-то впечатляющим. А с метроу меня связана одна забавная история. Я со съемок опаздывал на вечер, посвященный 50-летию Игоря Матвиенко. Пробки жуткие, поэтому я нырнул в метро. Очки, капюшон, стою замаскированный. И вот ситуация – клянусь, что так и было, хотя никто, наверное, не поверит: рядом стоит мальчик, которого мама отчитывает за плохие оценки в школе. Мама спрашивает: «Вот кто у тебя любимый артист?» Мальчик отвечает: «Саша Олешко». На что мама заявляет: «Вот он наверняка хорошо учился!» И мне мои попутчики говорят: «Ну что, может, снимешь капюшон?..» Вообще, я всегда открыт для общения с теми, кто хочет сфотографироваться или просто сказать какие-то хорошие слова. Но в тот момент я подумал – а вдруг с мальчиком что-то случится? То есть ситуация же действительно фантастическая! Парень называет имя своего любимого артиста, а он тут как тут, сбрасывает капюшон, как какой-нибудь Бэтмен, и говорит: «Привет, мальчик!» И мысль, что бедняга может слегка повредиться сознанием, меня остановила.

[/su_slider]

Я знаю, что раньше, будучи никому не известным начинающим артистом, под Новый год ты переодевался Дедом Морозом и приходил в Детскую клиническую больницу с недорогими подарками.

По мере возможности я и сегодня стараюсь как-то помогать. Где-то пригласят бесплатно выступить – пожалуйста, бесплатно отыграть концерт или спектакль – без проблем. Время от времени собираю огромные тюки с одеждой, игрушками для детдомов. Во все рекламные контракты, которые у меня были, я всегда вписывал строчку, что часть гонорара должна быть переведена в продукцию и отправлена по конкретным адресам. У меня есть такой подшефный интернат имени Никулина. И если я снимаюсь, например, в рекламе шампуня, дети получают бесплатно этот шампунь, которого им хватит на год. И мне все равно, если кто-то там говорит, что я продался и стал сниматься в рекламе. Никто же не задумывается о том, что по нашим самым гуманным в мире законам этим детям положены чуть ли не одни трусики в год. У них нет элементарного.

Помимо зрительской любви, в твоем активе множество официальных наград, в том числе серебряный орден «За служение искусству», в этом году ты получил звание «Заслуженный артист России». Что значит для тебя официальное признание?

Я не очень верю людям, которые говорят, что абсолютно к этому равнодушны. Это здорово, когда человек встречает отклик на свое творчество не только у зрителей и может какое-то символическое воплощение своего признания поставить на полку как свидетельство того, что он живет не зря. Но я на этом не зацикливаюсь, не бронзовею и пыль с медалек ежедневно не смахиваю. Мне достаточно того, что, например, все дети страны меня называют по фамилии. А один мальчик недавно спросил: «Олежка, а как тебя зовут в принципе?»

Ты сентиментальный человек?

Очень. Вот буквально три часа назад я плакал, когда смотрел «Оттепель». Просто от восторга, что так бывает, что это возможно! Или, например, когда я был во французском Дисней-ленде во время парада мультгероев, я просто стоял и рыдал. Оттого, что я это вижу, оттого, что это возможно, оттого, что это невозможно у нас. Оттого, что там даже самый незначительный персонаж, Колосок или Травинка, честно исполняет свою роль. У нас же часто у людей, играющих второстепенные роли, просто на лбу написано: «Будьте вы все прокляты! Сгорите прямо сейчас!» Очень трогает музыка. Вот вчера вечером шел домой, так устал… И нога у меня болела после спектакля, прямо отваливалась. А я – в наушнички и гулять вокруг Патриарших. И так мне хорошо! И плачу, и смеюсь, и мне все равно, что подумают те, кто меня в этот момент увидит.

Кроме прогулок по Патриаршим, как ты отдыхаешь?

Я вот мечтаю постоянно, как буду неделю валяться на пляже, но в итоге меня хватает максимум на три часа, после чего начинается паника из-за того, что столько времени уходит впустую. Даже когда возникает маленькая пауза, выходной, я обязательно придумаю, чем заняться, найду какую-нибудь работу. То есть когда у меня много работы, я мечтаю о выходном, но как только он наступает – нет, что-то не то, надо работать. Я пока не сделал ничего такого, что дало бы мне ощущение внутреннего творческого покоя. Думаю, это очень правильное состояние, благодаря которому человек и двигается вперед.

Беседовал Николай Бурлак
Фотографии из личного архива артиста

Метка Интервью, кино, телевидение