Ошибка как повод для действия

Виртуальным?

Можно сказать и так. Я же отмечу, что для большей части нынешней экономики это стало ненужным. Скорость совершения операций, скорость обращения информации стала более значима, чем производство, которое оказалось незначительным придатком финансового рынка. И если прошлую капиталистическую экономику характеризовали деньги, и они были таким вытесняемым, «грязным» аналогом рациональности и рефлексии, то в сегодняшней жизни со всеми ее скоростями и сложностями могли бы быть фальшивые деньги…

Ха-ха-ха! Я знала, что вы склонны к парадоксу, но не до такой же степени!

Да нет, я совершенно серьезно говорю…

Ирония как способ существования? Может, это у вас надменность мысли такая? Я знала одного такого человека – всеобъемлющего интеллектуала, который при этом не страдал надменностью мысли. Ну, вы догадываетесь, о ком я говорю, – о Мамардашвили, конечно… Он ведь мог и камню мудрость приписать – до такой буквально степени. Со смирением таким…

Ну да, хотя смирение, конечно, это больше для верующих. И у Мамардашвили это было. С одной стороны, «героизм» мысли, бросаемый ею вызов, а с другой – признание того, что мысль тебе не принадлежит. Ты не можешь ее достать из себя. Она уже должна состояться в виде какого-то топоса, как он говорил. И здесь уже не важно, Кант ты, Сезанн или Пруст, философ или художник, ты просто используешь разные средства для ее выражения. Для мысли никогда нет языка. Но также и нет мысли без ее выражения. Потому требуется решимость на высказывание – при осознании его[/one_half][one_half_last]неполноты или несовершенства и даже ошибочнос­ти. Мамардашвили в своем философствовании какие-то субституты веры воспроизводил, это правда. Но я думаю, что для того, кто занимается гуманитарной мыслью, важно все-таки отслеживать по возможности морализацию и теологизацию мысли. И избегать этого. Поэтому для меня более важно не смирение, а… провокация.

…Фальшивые деньги, провокация – ужас! Попробую понять: если мысль не провокативна, то и не способна освоить современные реалии?

Я бы по-другому выразился: если мысль не ложная, она и не может быть мыслью. Только если ты ошибаешься, твоя ошибка становится поводом для действия. Вопрос не в проверке теории на истинность или ложность, а в том, что мысль всегда эвристична, и только история науки и история философии делают ее рациональной. Причастность истине, мудрости или здравому смыслу не требуют действия. Напротив, истина, мудрость и здравый смысл существуют как формы назидания и наказания за ошибки. Это может называться пониманием, осознанием, раскаянием, но все это, так или иначе, процедуры насилия. Поймите, ошибка – это и есть синоним действия. Да мы и живем в мире ошибок… И это возвращает нас к тому, что я говорил о финансовом рынке, где человек, совершающий множество операций, из которых неизвестно, какие правильные, а какие ошибочные, всегда обладает преимуществом перед тем, кто действует обдуманно. Но это «преимущество» не успеха, а самой жизни. У одних ошибки приводят к обогащению или разорению, у других, как это ни странно прозвучит, – к любви или вере…

Понимаете, мы этически живем все-таки в мире старых ценностей, без них никак нельзя. А мыслить, как вы утверждаете, должны провокативно… Как это уложить в пределах одной личности?

Просто надо понимать, что мораль вторична по отношению к жизни, что ценности не просто меняются, но и отменяются. И то, о чем говорите вы, это – ситуация, когда пытаешься соответствовать каким-то ценностям, отстаивать их, а они не просто уже другие, они уже даже не ценности. Этическое действие – не соответствие моральным догмам, а то, что их ставит под сомнение. В этом смысле оно настолько же редкое явление, как и мысль. И мне кажется, что это одно и то же явление.

То есть мораль неуловима: если ты хороший человек, ты и так морален, без рассуждений – я так это поняла.

Правильно поняли. Но ваше деление на «плохих» и «хороших», которое очень удобно для проявления морального отношения к тем или иным поступкам, крайне непродуктивно и даже опасно для размышления и… для действия.

Метка Виктор Новиков, Диляра Тасбулатова, Натали Просветова, Олег Аронсон