Терроризм. История болезни

2015 год подарил нам немало значимых событий, среди которых празднование 70-летия победы в Великой Отечественной войне, коррупционный скандал в ФИФА и многое другое. Однако сильнее всего мировое сообщество потрясли кровавые теракты во Франции и Египте, где 31 октября разбился российский авиалайнер. Трудно поверить, но СМИ регулярно сообщают о вступлении в ряды террористов простых россиян. Что они ищут в далеких странах, за какие идеи воюют? Как их остановить и откуда ждать угрозы? Об этом и многом другом нам рассказал ветеран группы спецназначения «Вымпел», педагог, автор книг для детей и молодежи Анатолий Ермолин.

Анатолий, где кроются истоки терроризма, ставшего сегодня реальной угрозой для всего человечества?

Точный ответ на этот вопрос хотели бы знать спецслужбы любой страны. Я думаю, что увлечение подобными идеями – это серьезная болезнь, природу которой можно понять, например, изучив труды террориста и революционера Бориса Савинкова, написавшего повесть «Конь бледный». У меня складывается ощущение, что терроризм представляет собой интеллектуальную заразу, которая периодически охватывает те или иные слои образованных граждан. Понятно, что на этом пути оказываются очень разные люди, однако драйв там создают именно интеллектуалы и харизматики.

Наша страна в этом плане имеет какие-то особенности?

Мы не исключение из правил. У нас тот же самый «вирус», что и в Европе. Примерно десять лет назад я начал говорить о том, что терроризм совсем не такой, каким нам его преподносят российские СМИ. Общество всегда убеждали, что смертник – это неграмотный, затюканный, необразованный человек, оказавшийся в отчаянной жизненной ситуации. Якобы его накачали наркотиками, дали в руки пять килограммов тротила и ему все равно, что с ним будет. На самом деле это не так. Помню, как после терактов 11 сентября я разговаривал с одним из ведущих специалистов США по психологии терроризма Марком Сейджманом. Мне было непонятно, каким образом необученные люди смогли захватить современные авиалайнеры и направить их в башни-близнецы. Марк первым обратил мое внимание на то, что в действительности большинство террористов далеко не невежественные люди, – они родились, выросли и получили образование в Европе или США. Чаще всего это урожденные европейцы, хоть и с арабскими корнями. То есть они хорошо знают западную культуру, выросли в ней и одновременно ненавидят ее.

Ненавидят – за что? 

Несмотря на декларируемый светским истеблишментом мультикультурализм Европы, на бытовом уровне представители других национальностей чувствуют себя второсортным сословием. С одной стороны, есть официальная политкорректность, а с другой – проза жизни. «Понаехали тут» звучит все чаще не только в России. Мигранты с ранних лет ощущают на себе постоянную бытовую неприязнь. Затем они вырастают и идут в университеты, где получают хорошее образование. Потом у них возникает желание понять свою истинную идентичность и найти свои культурные корни. Молодой мусульманин идет за этим в мечеть, но там его встречает та же пресная политкорректность, что и везде. Ему говорят набившие оскомину слова, которые он слышал сто раз и которым не особенно верит. Тогда человек выходит из мечети и расширяет круг своего поиска. Тут его и подхватывают околорелигиозные кружки и философские группы, нередко ваххабитского толка. В этих кружках рассказывают совсем про другой ислам и ставят перед молодыми людьми совсем иные задачи. И вот тут срабатывает такой интересный феномен,как групповая динамика. Например, террористов, которые атаковали башни-близнецы, завербовали сразу командой. По отдельности они, возможно, трусоваты или малодушны, однако собравшись вместе, молодые люди становятся друг для друга психологическими подпорками, не позволяющими дать задний ход. Подводя итог, можно сказать, что современный террорист – это человек в возрасте около тридцати лет, родившийся в Европе. Скорее всего, он относится к интеллигенции, то есть работает врачом, инженером, учителем или зарабатывает на жизнь фрилансом. 

А как же тогда объяснить переход на сторону террористов отдельных россиян, не имеющих восточного происхождения? 

Посмотрите, что пишет уже упомянутый мной Сейджман в своем исследовании «Сетевые структуры терроризма»: «Члены глобального салафитского джихада в основном принадлежали к среднему классу, были образованными молодыми людьми из заботливых религиозных семей с прочными позитивными ценностями религии, духовности и заботы об окружающем их сообществе. … В рамках утилитарной культуры они остро ощущали отсутствие духовности. Работая на условиях частичной занятости и подвергаясь дискриминации со стороны местного общества, они испытывали личное чувство обиды и унижения. Они жаждали дела, которое дало бы им эмоциональную разрядку, социальную общность и душевный комфорт, дела, ради которого стоило бы пожертвовать жизнью. Хотя первоначально они были не особенно религиозны, накануне присоединения к джихаду произошел сдвиг в их приверженности религии, который даровал им и дело, и товарищей. … Ислам стал способом восстановления их достоинства, обретения чувства духовной общности и продвижения ихценностей». Самые последние исследования социально-психологического портрета и мотивов «типичного террориста» XXI века опровергли все прежние теории, связанные с такими психологическими объяснениями мотивов террористов, как патологический нарциссизм, паранойя и влияние авторитарной личности. Оказалось, что современные террорист гораздо больше похожи на главного героя повести Николая Островского «Как закалялась сталь» – бескомпромиссного Павку Корчагина. А суть губительной трансформации личности – это столкновение юношеских идеалов и представлений о духовности с так называемой «прозой жизни» реального мира с его действительно мещанским бытом, социальной несправедливостью, ложью, безудержным потребительством и цинизмом властей.

Какие шаги следует предпринимать нашему государству, чтобы оградить молодежь от негативного влияния ваххабитских проповедников? 

Мы пока проигрываем террористам на уровне мотивации, идеологии, мировоззрения, харизмы, в конце концов. Есть такой замечательный фильм «Живой», где главный герой, молодой русский спецназовец, который потерял в бою друзей и остался без ноги во время чеченской войны, говорит потрясающие слова: «Если бы они [боевики] не с нами воевали, я был бы с ними». Это очень глубокая мысль, которая многое рассказывает о российских реалиях. Если проанализировать тезисы, на которые опираются разного рода радикалы и террористы во время работы с молодежью, то можно без труда заметить предлагаемый молодым людям выбор – служить надо не гуманистическим идеалам, придуманным в рамках западной духовной традиции, а своей национальной сверхидее, каковой в их трактовке является освобожденный и возродившийся ислам. Одним словом, на новом историческом витке гуманизм сталкивается со своим извечным антиподом – сверхидеей. Только, к сожалению, сегодня это уже не просто философский спор, а очень опасная практика: любая сверхидея опасна пренебрежением к человеку. Тезис «человек для себя не существует», который почти всегда звучит в философском обосновании подобного рода теорий, подразумевает, что ради более «великой» миссии принципом «не убий» можно и пренебречь. Что, собственно, мы и наблюдаем в таком феномене, как современный глобальный террор, включая феномен «шахидов». Тут я готов сделать неожиданный даже для самого себя вывод: не отсутствие в детстве должного воспитания и благородных ориентиров ведет к внезапной радикализации молодежи, а избыточно идеалистическое воспитание на фоне процветающей в стране фальши, бездуховности и цинизма способствует превращению ангелов в демонов. Так было всегда: генералу Трепову грубое унижение народника Боголюбова (Трепов приказал высечь заключенного Боголюбова за то, что тот не снял перед ним шапку) едва не стоило жизни – впечатленная несправедливостью, Вера Засулич дважды выстрелила в петербургского градоначальника, явившись к нему на личный прием. В этом деле примечательно еще и то, что суд присяжных полностью оправдал террористку, а вся российская интеллигенция того времени рукоплескала такому «справедливому» решению. Похожая мотивация после путешествия на мотоцикле по беднейшим странам Южной Америки привела к личному мировоззренческому бунту и самого известного революционера второй половины XX века – благополучного аргентинского юношу из богатой аристократической семьи Эрнесто Че Гевару – легендарного Че. Проблема всех этих героев не в том, что они были патологически больны, а в том, что, реализуя свою во многом оправданную ненависть к вполне очевидному злу, они переступали черту гуманизма и переставали считаться с ценностью человеческой жизни.

Но сегодня молодых людей в России регулярно пичкают всякими патриотическими «сверхидеями». К этому привлечены почти все федеральные каналы, а также ряд специальных организаций и движений. Получается, конкретно эти идеи не работают? 

Они работают. Только это не сверхидеи, а муляжи сверхидей. И «помогает» это лишь на первых порах, а потом приводит к обратному результату. Многие лозунги, которые сегодня бросают молодежи, являются не честными призывами, идущими от сердец убежденных людей, а циничными способами манипуляции. В Москве, например, я своими глазами видел автобусы с рекламой «Горжусь, что я русский!». Это же идиотизм! У нас многонациональная страна. Что должен думать проходящий мимо татарин, чеченец, хакас или якут? Подобные вбросы способны «выстрелить» только один раз. Но разного рода вербовщикам на идейной основе этого вполне достаточно – главное, чтобы «пушечное мясо» доехало до места своего назначения и было использовано по назначению. Кстати, наши спецслужбы не знают, что делать с сотнями молодых добровольцев, повоевавших на стороне запрещенного у нас ИГИЛ и возвращающихся из Сирии. Многие из них быстро поняли, что никакой великой идеей там не пахнет: всё те же деньги на крови и чудовищная, бессмысленная жестокость. Война – очень грязная работа, и чтобы ее выполнять, у нормального человека должен быть очень сильный мотив.

Существуют моменты, которые мы не учитываем при борьбе с террором? 

Для того чтобы эффективно бороться с террористами, нужно быть такими же честными перед собой, как и они. Именно поэтому Россия нуждается в исключительно порядочных, честных и профессиональных офицерах спецслужб, которые не станут действовать по принципу «лес рубят – щепки летят». Нам нужны бойцы, искренне любящие свою родину и желающие согражданам исключительно добра. Тогда, может быть, и некоторые наши противники задумаются, стоит ли им брать в руки оружие. Существует еще один момент, который необходимо учитывать, принимая те или иные решения: надо трезво и честно оценивать обстановку. Где-то за месяц до терактов в Париже я был в Страсбурге на заседании экспертной группы Совета Европы по образованию. Собравшиеся там педагоги из 47 европейских стран говорили, что для борьбы с терроризмом нужно проводить широкую разъяснительную работу, всякие вечера дружбы и тому подобные мероприятия. То есть делать то, что и раньше делали. У меня сразу появился образ, что мы похожи на врачей, которые собрались возле онкологического больного. И вот наш консилиум думает, что с ним делать, – массаж прописать, иммунитет повысить или просто настроение улучшить. Но никто не встанет и не скажет, что у пациента рак и необходимо принимать решительные меры. Я высказал эту мысль вслух, по залу пошел рокот одобрения, однако честной и острой дискуссии так и не получилось. Хотя уже после заседания ко мне подходили представители самых разных стран и говорили, что полностью со мной согласны. В этом у нас с европейцами общая проблема – до последнего не хотим признавать страшный диагноз и, как следствие, не начинаем правильно «лечиться».

Каким образом угроза терактов может повлиять на общество в целом? 

Террористическая угроза уже влияет на общество. Во-первых, она ведет к усилению роли государства. Причем не только в России, но и во всем мире. Нас ждет ужесточение как миграционной политики, так и общего контроля за населением. Во-вторых, на авансцену начинают выходить люди вроде Марин Ле Пен, что является грустной, но естественной реакцией на происходящие события. Когда правительство ничего не делает или делает недостаточно, чтобы защитить страну от самых острых угроз, граждане консолидируются вокруг тех, кто острее и настойчивее обозначает главные проблемы. Сегодня в Европе это разного рода националистические движения. И, наверное, это правильно. Подобные социальные механизмы, которые чувствуют настроение населения, имеют свою природу и свою внутреннюю логику. Лично я надеюсь, что мы будем учиться на европейских ошибках. Посмотрите – среди колонн беженцев, наводнивших Европу, огромное количество молодых мужчин, представляющих собой готовую армию. По-хорошему, их нужно обучить, дать в руки оружие и отправить защищать свою страну. Однако европейцы идут по другому пути. Пока терпят. Считают это платой за демократию.

Может ли оказаться под угрозой проведение в России Чемпионата мира по футболу 2018 года? 

Вряд ли. Человек рано или поздно привыкает ко всему. После терактов в Париже по всей Европе закрыли несколько стадионов и отменили ряд мероприятий. Но люди все равно продолжали ходить в кино, театры и рестораны. Для некоторых стран, например Израиля, жизнь в ситуации постоянной террористической угрозы – это нормальное состояние. Придется привыкать и нам. Олимпиада в Сочи также была под угрозой, однако государство обеспечило ее безопасное проведение и ничего не случилось. Не думаю, что Чемпионат мира в 2018-м может быть отменен, хотя, конечно, произойдет мощнейшее усиление контртеррористического режима.

Вопросы общественно-политической повестки дня обострились не только снаружи, но и внутри. Дальнобойщики протестуют против системы «Платон», москвичи – против расширения зоны платных парковок и так далее. Может ли растущее социальное напряжение перерасти в массовые протесты? 

Когда происходит ущемление какой-то крупной социальной группы, разумеется, возникает протест. Однако сейчас он больше похож на самозащиту. Значительных перемен никто требовать не собирается. К сожалению, в России доля критически мыслящего населения ничтожно мала. Вдумчиво разобраться в происходящем может только способный к анализу специально подготовленный человек, а нынешняя система манипулирования общественным мнением делает все, чтобы таких людей было как можно меньше. Стилистика поведения нашей власти близка и понятна простому человеку. Она говорит с обывателем на одном языке, и тот на данный момент вполне этим доволен; а уж хорошие у нас руководители или нет – ему не важно. Управление народом отлажено очень четко. Поэтому пока у наших людей есть хоть что-то в холодильниках, а с экранов звучат понятные для народа слова и лозунги, общественные настроения будут стабильными.

Беседовал Дмитрий Веселов
Фотографии: из личного архива

Метка Анатолий Ермолин, о терроризме