Интервью, которого не было

[one_half]Расскажите о своем знакомстве за чашечкой кофе на вашей выставке с виднейшим критиком Роберто Лонги?
…Я, ни о чем не ведая, простодушно, доверчиво говорил об искусстве, высказывал свои идеи, мечты, надежды, открывал сердце: доверялся бесхитростно и наивно ему, который подло, сатанински вынашивал в глубине своей души предательский удар. Действительно, несколько дней спустя на третьей странице газеты Tempo вышла разгромная статья под названием «Ортопедическому богу».

Натюрморт с серебряной посудой. 1962

Как случилось, что «сюрреалисты» Андре Бретона оказались владельцами множества ваших картин?
Господин Андре Бретон вместе с некоторыми «сюрреалистами» приобрел после Первой мировой войны на аукционе за небольшие деньги определенное количество моих картин, которые я оставил в маленькой студии на Монпарнасе, когда в 1915-м отправился из Парижа в Италию. Владелец студии для возмещения квартплаты, которую мне не удалось ему платить в период войны, продал мои картины вместе с немногочисленной мебелью, что оставалась в помещении. Господин Бретон и его прихвостни надеялись, что я останусь в Италии или погибну на войне, в любом случае не появлюсь больше живым на берегах Сены, и они смогут спокойно и молчком собрать все мои картины, оставшиеся в Париже: поскольку вслед за теми, помещенными на аукцион владельцем студии, сюрреалисты купили их и у частных лиц. Например, у того же Поля Гийома, который продал им мои работы, купленные у меня в период между 1913 и 1915 годами. Сюрреалисты надеялись таким образом монополизировать всю мою метафизическую живопись, называя ее сюрреалистической, чтобы впоследствии рекламой, статьями и умело организованным блефом сделать то, что прежде другие торговцы сделали с Сезаном, Ван Гогом, Гогеном, таможенником Руссо и Модильяни. У них был расчет продать мои картины по высочайшим ценам и выручить кучу денег.[/one_half][one_half_last]

Чем стал для них ваш приезд в Париж, и как они вас встретили?
Вскоре после моего прибытия в Париж я встретил сильную оппозицию со стороны той группы дегенератов, хулиганья, папиных сынков и депрессивных бездельников, которые торжественно себя самоокрестили «сюрреалистами» и рассуждали о «революции и движении сюрреализма». Эту группу малодостойных индивидуумов возглавлял так называемый поэт, который откликался на имя Андре Бретон и в качестве адъютанта держал другого псевдопоэта по имени Поль Элюар – юношу тусклого и банального, с кривым носом и лицом мистического кретина. Сам Андре Бретон являлся классическим типом претенциозного осла и карьериста-импотента.
Мой приезд в Париж с запасом новых картин, взаимоотношения с местными торговцами искусством и мои выставки живописи, отличавшейся от той, которой они владели, вносили сумятицу в планы банды Бретона и разбивали им яйца в корзине. Поэтому сюрреалисты решили бойкотировать мою новую продукцию. Когда в 1926 году я сделал выставку в Galleria Lèonce Rosenberg, они немедленно организовали лавочку, открыв на rue Jacques Callot выставку моих метафизических картин, находящихся в их собственности. Экспозиция была устроена посреди коллекции негритянских скульптур и объектов, называемых сюрреалистическими. Опубликовали каталог с полностью идиот­ским предисловием, написанным тем Арагоном, который сейчас вожделеет усесться между Бессмертных Академиков. Предисловие было разновидностью пасквиля и состояло более из ругани моей живописи, чем в похвале той, что экспонировали сюрреалисты. Они были настолько рьяны в своей злобной зависти, что, не удовлетворенные бойкотом моей живописи в Париже, организовывали через своих представителей широкие бойкоты моей живописи также в Бельгии, Голландии, Швейцарии, Англии и Америке.

Какой «успех» имели эти бойкоты?
Их глупость дошла до того, чтобы делать следующие вещи: когда почти одновременно открылись моя экспозиция в Galleria Lèonce Rosenberg и экспозиция моих картин на rue Jacques Callot, в витрине той галереи устроили разновидность пародии на картины, которые я выставлял в галерее Lèonce Rosenberg. Так, например, чтобы отобразить мои картины с лошадьми на берегу моря, приобрели на базаре тех маленьких лошадок из резины, которых покупают детям для игры, и поместили их на кучку песка с несколькими камушками и синей бумагой по «фону», должной изображать море. Для пародии тех моих картин, что я назвал mobili all’aperto, выставили мебель для кукол, которые продаются в магазинах игрушек. Зато результатом стало то, что пародия в витрине сюрреалистов сделала рекламу моей выставке у Lèonce Rosenberg, благодаря ей я продал множество картин, что привело к разлитию желчи у псевдопоэта Андре Бретона.[/one_half_last]

Метка Алла Никифорова, Андрей Шервуд, Джорджо де Кирко