Саша Филипенко: человек, который шутит вопреки

 

Саша Филипенко – юморист и хохмач. В прошлом — сценарист проектов «Первого канала» — «Прожекторпэрисхилтон», «Мультличности», YestardayLive, который позже стал «штатной бездарностью» Ромкой Романовичем в телешоу на «Дожде» «Вечерний Герасимец». Однако встретив его в обычной жизни, становится понятно, что этот весельчак – грустный клоун. Сейчас он – писатель. И в этой своей ипостаси ощущает себя счастливым. И оцененным. Его первый роман «Бывший сын», о Беларуси, откуда Саша родом, стал лауреатом «Русской премии», единственной российской премии для русскоязычных писателей, проживающих в любой стране мира за пределами России. Вторая книга – «Замыслы», попала в long-list «Большой книги», победитель станет известен в декабре. Пока же Eclectic желает Саше удачи и разговаривает с ним об его второй повести.

Насколько ваше новое произведение автобиографично? Главного героя тоже зовут Саша Филиппенко…

Любое произведение, так или иначе, автобиографично. Создавая персонажей и ситуации, ты пропускаешь все через себя. Так что оно и очень автобиографично, и совершенно неавтобиографично. Главный герой переживает события, которые в том или ином виде происходили со мной и моими друзьями-сценаристами. Он – компиляция из людей, с которыми я работал.

Когда я попал в сценарный отдел «Прожекторпэрисхилтон», первую неделю очень много смеялся, а потом понял, что хоть эти люди с утра до вечера шутят, они во многом несчастны. И у каждого есть некая большая трагедия, какой-то повод быть грустным. Но именно это запускает механизм, который начинает производить шутки. Что касается моей биографии, сложно подсчитать в процентном соотношении. Но со мной происходило очень многое из описанного.

То есть этот механизм замещения сработал и у вас? Вы тоже начали шутить, потому что боролись с какой-то болью?

История с моими родителями очень похожа на изображенную в книге. И эту точку напряжения как-то нужно было разрешить. И думаю, это стало для меня каким-то импульсом, чтобы шутить.

Знаете, мне кажется, в нашей стране у многих есть такая точка напряжения… но не все же становятся юмористами…

Недавно я давал интервью на радио и читал отрывок из книги. Во время передачи кто-то из слушателей написал в комментариях на портале радиостанции: «Откуда вы знаете о моем детстве?». Я думаю, у многих молодых родителей или ребят, которые только собираются ими стать, если они прочтут эту книгу, есть шанс не совершать подобных ошибок,.

Мне показалось, что в «Замыслах» можно услышать отголоски многих других авторов: Санаева с его описанием детства, Гришковца с его постоянной рефлексией, Минаева и Бегбедера и их отрицание гламурного мира… Они как как-то повлияли на ваше творчество?

Никто из этих авторов, абсолютно точно, на меня не повлиял. Совершенно не кривя душой, могу сказать, что никого из них я не люблю. Бегбедера уважаю как французского издателя и критика, но не за его литературу, а за критические статьи о французской литературе, которые у нас, к сожалению, не очень известны.
Вероятно, это связано с тем, что эти книги – голос современности. Мы как-то актуально описываем окружающую действительность, и вам кажется, что мы похожи. Но я совершенно точно могу сказать, что повлиять они на меня особенно не могли, я их практически не читал.

Кого же вы читаете, и какие авторы могли на вас повлиять?

Я окончил филологический факультет и магистратуру СпбГУ. То есть я шесть лет занимался французской литературой. Французы на меня и оказали влияние. Но не молодые, а авторы XX века – Селин, Камю, Сартр, Пруст. Сейчас это уже можно назвать классической французской литературой. Именно она меня сформировала. Хотя, конечно, не только французская. Много-много разных авторов. Этот список будет слишком длинным!

Если несколькими словами описать главного героя, кто он? Какой он?

Сложный вопрос (вздыхает). Он остроумный, воспитанный (отчасти), разочаровавшийся, потерявший интерес к жизни, человек, который шутит вопреки. Который потерялся в предлагаемых жизнью обстоятельствах и пытается разобраться и найти в них себя. Не зря он посещает психоаналитика. В общем, он – непростой пассажир.

И какие же у этого пассажира остались моральные ориентиры? Бог у него — троечник, любовь – на двадцать последнем месте, даже имя дочери он упоминает лишь во второй части книги? На что же он тогда опирается?

Это очень хороший и очень сложный вопрос. И вообще его лучше было бы адресовать ему, а не мне… Потому что, прочитав книгу, мы понимаем, что ее написал он, а не я. Долгое время его и звали не так как меня. Но в однажды я понял, что если оставить его с другими именем и фамилией, то и на обложке нужно ставить его.
Думаю, неверно говорить, что он не верит в Бога. Претензии как раз исходят из того, что он не отрицает его существование, но есть огромное количество накопленных обид. Из диалога с девушкой в машине скорой помощи мы видим, что и любовь герой испытывал, просто не сумел ей управлять. И это проблема многих людей. Почему-то мы в итоге оказываемся не с тем человеком, которого любим. И не понимаем, почему так получается.
Думаю, что его жизненный ориентир – это поиск. Тот, к которому его приводят все случайности, происходящие с ним. Именно от него он бежит. И потом: мы же не знаем, чем все заканчивается. Может все еще будет хорошо.

Как вы лихо закрутили свою литературную мистификацию! На обложке – ваше имя. Но оно принадлежит и вашему полному тезке – герою книги. Поди, разберись, кто тут автор, кто герой…

Это совершенно точно, что книгу написал ее главный герой, а не я. Это же видно из текста. Я был лишь рукой, которая записывала все, что ей велели. Он управлял мной. Я всего лишь сценарист, которому в очередной раз надиктовали что писать.

Когда я попал в сценарный отдел «Прожекторпэрисхилтон», первую неделю очень много смеялся, а потом понял, что хоть эти люди с утра до вечера шутят, они во многом несчастны. И у каждого есть некая большая трагедия, какой-то повод быть грустным. Но именно это запускает механизм, который начинает производить шутки

Хочется переадресовать вам вопросы, которые вы задали читателю. Хотели бы вы что-либо изменить в себе? Губы? Нос? Привычку хамить?

Привычку хамить – да! У меня, как и у главного героя, есть некая проблема взаимодействия с обществом. И в ответ на хамство, я тоже начинаю хамить. Вместо того чтобы не обращать внимания или отшутиться. Я понимаю, что это неправильная позиция, и моя жена часто меня за это упрекает.
Нос, губы и рот меня устраивают.

Какое у вас хобби?

Я играю в футбол. Очень люблю. До тех пор, пока я не получил очень серьезную травму – разрыв крестообразных связок и не перенес операцию, играл регулярно. Остальные увлечения, наверное, такие же, как у большинства людей на этой планете: книжки, вино…

Саш, для кого вы пишите? Вы представляете себе, кто в итоге будет читать вашу книгу?

Мне кажется, это может быть довольно широкий круг людей. К моему «Замыслу» можно отнестись по-разному. Можно как к истории, в которой описываются сплетни из-за кулис телевидения. Но внимательный читатель, если верить в сплетню о существовании внимательного читателя, увидит, что книга совсем про другое. Она о том, как создаются замыслы. Как они перемещаются от одного человека к другому. И мы понимаем, что героиня Лидия, если убрать первую букву в ее имени, становится «Идеей». И она переходит от одного мужчины к другому. Мы видим историю, как она набирает вес, как трансформируется, как становится лучше, как она может увлечь кого-то, и к чему она может привести.

Какие идеи занимают вас сейчас?

Работаю над третьим романом. И, слава Богу, очень хорошо. Прям, пишется-пишется… Меня немного расстраивает, что приходится отвлекаться на какие-то другие дела. А если бы я имел возможность просто сидеть и писать не отрываясь. Я бы, наверное, был бы самым счастливым человеком на планете.

Вы так быстро пишите? Романы у вас выходят каждый год…

Просто именно так они были опубликованы. Вообще «Замыслы» — должен был стать первым. Я работал над ним четыре года. Но в какой-то момент я приостановился, и появился «Бывший сын». Теперь я думаю, что это даже хорошо. Книга за это время стала немного другой. И даже отчасти стала как бы продолжением первой. Там история о бывшем сыне своей страны, здесь спираль раскручивается, и герой становится бывшим сыном своей семьи и даже больше — бывшим сыном для самого себя.

Получается не так быстро… А я уж хотел подвести вас к мысли, что телевизионный опыт наложил свой отпечаток на скорость создания книг…

Он, безусловно, влияет. Помогает ли, это – вопрос. Фрагментарность, которая есть в моих книгах, возможно, оттуда. Хотя может быть это влияние моего консерваторского образования. Для меня очень важен ритм. То, как звучит мой текст. Я всегда проговариваю про себя написанное. И держу в мозгу картинку. В моем тексте немного прилагательных. Они мне не очень нужны. Я и без них представляю, что мне надо сделать, чтобы образ возник и в голове читателя. Я уже слышал мнения, что «Замыслы» — это фильм.

Предвосхитили мой вопрос! Как раз хотел узнать, не думаете ли вы об экранизации?

Уже ведем переговоры об этом. Это сложный процесс. Фильм – это уже что-то другое. Очень сложно перенести на экран «Замыслы» как они есть. Это будет самоубийство для сценариста. Если разложить сюжетную линию книги в хронологическом порядке, как должно быть в фильме, может она от этого многое потеряет. Но я надеюсь, что все получится. Мне самому было бы интересно увидеть результат.

Кого вы видите в главной роли?

По большому счету, это может быть кто угодно. Никакого типажа сценариста – нет. У нас в отделе были совершено разные люди. Главное – сможет ли актер адекватно шутить и передавать нужную реакцию.

Цитируя ваш роман, хочется спросить: почему – писатель? Ведь сценаристы зарабатывают больше!

Потому что это – мечта. Когда мне исполнилось двадцать, то есть десять лет назад, я понял, что хочу стать писателем. И двигался к этому. Конечно, довольно странным путем. Через телевидение, сценарную работу. Это может прозвучать как кокетство, но писать книжки – это единственная вещь, которая меня действительно увлекает. Работа на телевидении, ни как сценариста, ни как ведущего, никогда не приносила мне такого удовольствия. Может быть это – призвание? К сожалению, за это платят очень мало. Мы живем в такие времена, когда интеллектуальный труд оценивается гораздо меньше, чем работа людей из телевизора.

Вы, попробовав себя в телевизоре, сами-то его смотрите?

Я смотрю футбол, новости Euronews и бегло просматриваю разные каналы. Многие говорят: «Я не смотрю телевизор», но при этом в курсе того, что вчера показывали в каждой из программ. У меня дома два телевизора. Один в гостиной, второй вмонтирован в зеркало в туалете. Это очень удобно. Иногда просмотр телепередач помогает пищеварению. Каналы я скорее пролистываю, чем просматриваю. Это больше, конечно, потрясение, чем увлечение. Но вообще я не любитель смотреть телевидение. Скорее кино. А для этого сейчас не обязательно включать телевизор. Можно пойти в кинотеатр или купить что-то на iTunes.

А как же юмористические передачи?

А нет сейчас юмористических передач на отечественном телевидении… В моем понимании. Разве что «Вечерний Ургант», на который я время от времени натыкаюсь, листая каналы. Когда вы поработали внутри, понимаете все механизмы, в том числе как появляются те или иные шутки, все это становится не очень интересно. И ты только стараешься оценить что-то новое. Это, во-первых. А во-вторых, мне кажется, что сейчас особо нечего смотреть.

У меня сложилось впечатление, что некоторое количество лет назад Comedy Club был передовым юмором и подтрунивал над «Аншлагом» и «Кривым зеркалом», то теперь и сам Comedy с КВН-ом превратились в мэйнстрим…

Так и есть. Не поспоришь. Хотя мне сложно судить. Я вот сейчас говорю, что Comedy Club превратился в «Аншлаг», это, наверное, хорошо для интервью, но не может быть справедливо. Я не смотрю эту передачу регулярно. Но те скетчи, которые я иногда вижу в ленте Facebook, мне не кажутся такими остроумными, как раньше. Хотя, может кто-то глядя мои передачи, думал, что они несмешные.

Нынешнее телевидение, особенно юмористическое, во многом результат деятельности КВН. Выходцы оттуда делают множество программ. Как вы думаете, откуда придет следующее поколение юмористов, которые будут смешить нас с экранов ТВ?

Действительно, это так. До сих пор большинство сценаристов – приходят на телевидение из КВН. Если вспомнить, то в нашем отделе из пятнадцати сценаристов только я и еще один человек никогда не играли в эту игру. Она, конечно, большая школа. Я думаю, молодежь так же будет приходить из каких-то молодежных объединений. Свой приток даст интернет. Сейчас можно легко выложить какие-то свои скетчи на Youtube, и, если это окажется смешно, тебя заметят. Надеюсь, что благодаря интернету будет появляться много самородков, плюс все так же будут играть в КВН.

Беседовал Александр Стрига
Фото: Михаил Бучин

Метка Интервью, книги