Всем встать!

Юрий Колокольников – человек яркий, артист – харизматичный, актер – талантливый. И даже не будь в его фильмографии уже культового сериала «Игра престолов», можно не сомневаться: он все равно, рано или поздно, но пришел бы к масштабам своей уже мировой славы.

Дворами завода «Водоприбор» на Новоалексеевской идет высокий, вызывающе одетый человек: розовая шапка, модные очки, длинное, классического кроя пальто расхлестанно разрезает воздух от четких и уверенных шагов. Кажущиеся безразмерными брюки могли бы закрутиться в танце, как юбки русских девок на картинах Малявина, а безразмерный свитер крупной вязки – который, пожалуй, можно было бы найти в гардеробе Хемингуэя – окончательно доигрывает образ этакого героя московского street style и городского фрика на грани.

Наш герой смотрит на вас серьезно и прямо: спокойным, но тяжелым взглядом человека вдумчивого и усталого. На секунду вам кажется – и правильно кажется, – что беседа будет не из легких, но, профессионал до мозга костей, Юрий Колокольников веселой и в меру вульгарной фразой начинает интервью и настраивает тональность встречи на мажорный лад: «Недавно я давал интервью в туалете! На презентации нового сериала „Озабоченные“ было так громко, что мне пришлось пойти в туалет, а журналистам заходить ко мне по очереди. В общем, это был мой первый опыт туалетного интервью!» (Улыбается.)

Юрий, у вас сейчас насыщенный общением с прессой период, много новых проектов. Не устали от журналистской братии?

У нас в России общение актера с прессой в рамках постпродакшена фильма изначально не было поставлено на рельсы. А я, в принципе, к этому отношусь как к нормальной части своей работы. Как-то же надо продавать и продвигать продукт, над которым ты столько трудился. Это нормальный механизм кинобизнеса – просто у нас в стране он недавно стал полноценно функционировать на должном уровне.

Конечно, каждый актер относится к этому по-своему. Да, кто-то не любит общаться с прессой – и не могу сказать, что я это обожаю… Мне нравится иногда с людьми общаться, иногда даже интервью давать бывает интересно, потому что сам для себя какие-то новые вещи узнаешь и формулируешь.

А в целом это, безусловно, утомительно, особенно когда у тебя каждый день по 5 интервью и задают одни и те же вопросы. Но это часть работы, и жаловаться как-то смешно.

Качество российских сериалов за последние несколько лет значительно выросло. Да и отношение простого зрителя к актерам, играющим в сериалах, поменялось. В вашей профессиональной среде это заметили, как-то обсуждают? Сами актеры чувствуют это? 

Знаешь, это как с пленкой раньше. Был момент, когда все говорили: «Ты на что снимаешь? – Я на пленку. – А ты на что? — Я на цифру». И все так немножко кривили лицо, типа: «Ооо, он снимает не на пленку!» Был просто такой момент, что пленка… ну, ЭТО ПЛЕНКА, понимаешь! Но за какие-то два года, наверное, цифра отвоевала свои позиции, и всем стало понятно, что необязательно снимать на пленку, чтобы получать хороший и качественный продукт.

Такая же история у нас с сериалами. Это в нашей стране играть в сериалах считалось почему-то зазорным, хотя тоже странно – у нас снимались потрясающие сериалы, «Семнадцать мгновений весны» например! Да, есть разные сериалы: мыльные оперы, ситкомы определенной тематики и соответствующего качества. Но в целом вся мировая киноиндустрия сейчас ориентирована на сериальный продукт, который диктует новые жанры и их синтез, показывает новые находки в киноповествовании. И на данный момент сериалы – передовая вещь, и это уже определенно продукт киноиндустрии.

Недавно стало известно, что Дина Корзун сыграет роль в популярном британском сериале «Острые козырьки». Можно говорить, что русские актеры завоевывают Запад? 

Наверное. Но это не тенденция – точнее, она не связана конкретно с Россией. Причина, скорее, в глобализации миропорядка: и кинематограф, и сериалы, и вообще все, что связано с этим направлением, уже перешло границы территорий. Мультикультуризация проникла и в кинематограф. И здесь нет никаких законов и правил: сейчас и иностранные артисты снимаются в нашем кино. Эта тенденция – ключ к будущему. Кинематограф – одно из тех орудий и инструментов, которые как раз помогают разным обществам, культурным кодам и ментальностям говорить на одном языке. Те же «Игры престолов» – их реально смотрят во всех странах, они объединили миллионы людей. В этой франшизе играют артисты со всего мира! Не думаю, что создатели специально стремятся к этому, но так они объединяют абсолютно разные кинорынки.

Вы правы. Я, например, не собиралась смотреть «Игры престолов» ровно до того момента, пока не узнала, что там будете сниматься вы.

Скорее всего, так и есть, но повод порадоваться такому синтезу кинорынков вроде бы приятный! (Улыбается.)

Юрий, как вам кажется, научилось ли авторское, фестивальное кино зарабатывать реальные деньги? Ведь границы фестивального и массового кино постепенно стираются…

На самом деле так всегда и было. Просто мы в России после Перестройки всё пытаемся понять: а есть ли это разделение на авторское и не-авторское кино? По моему мнению, кино — всегда авторское произведение. Что такое блокбастер? В семидесятые годы так в Америке начали называть фильмы, которым удалось собрать большую кассу, произвести фурор среди аудитории. В основном фильмы, которые мы именуем блокбастерами и которые завоевали сердца миллионов, — это ленты, снятые режиссерами-авторами: «Терминатор» Джеймса Кэмерона, «Форрест Гамп» и «Назад в будущее» Роберта Земекиса. Есть, конечно, франшизы, да и то – кто их сейчас снимает? Нолан «Бэтмена», Сэм Мендос «Бонда» – это всё режиссеры, которые создают собственный мир и фильмы которых сложно назвать однодневками. Современное кино невозможно снять по каким-то шаблонам, как мне кажется. А понятия «фестивального» и «массового» кино — относительны.

Практически любой актер, если он не играл в театре, — мечтает в него попасть, а тот, кто когда-либо ступал на театральные подмостки и вынужден были уйти, — мечтает вернуться. У вас есть театральный опыт, но ближайших сценических премьер с вашим участием не предвидится. Значит ли это, что пока театральная деятельность вас не интересует? 

Я часто повторяю очень смешную фразу моего педагога и актрисы Театра имени Вахтангова Людмилы Максаковой: «Театр — это храм. Храм-храм – и нет человека!» Это шутка, конечно.

Театр, безусловно, отдельная часть актерской профессии. Вернее, даже не часть, а другая территория, которая развивает тебя не больше и не меньше, чем кино. Я считаю, что многие артисты ошибаются, заявляя, что в кино тебя используют, а в театре ты развиваешься. Это не так. И напрямую зависит от того, как ты сам подходишь к профессии. Для меня театр — это территория, где ты существуешь в совершенно новом пространстве, где открываешь в себе новые глубины, где самого себя открываешь с другой стороны.

Сцена требует совершенно иных механизмов работы, подключений, каких-то новых свершений. У меня были театральные опыты с потрясающими режиссерами – Кириллом Серебренниковым, Ниной Чусовой, Робертом Стуруа, каждый из которых стал для меня новым этапом развития как актера. Это могли быть и неудачные спектакли, и удачные, но все они – безусловные шаги вперед, и, делая каждый из них, я что-то приобретал. Хочу сказать, что театр — это режиссер: от него очень многое зависит. Потому что в театре тебе нужен кто-то «свой», близкий по духу. В кино – тоже, но в театре — особенно. Театр — это живая энергия, и она постоянно движется. Другой вопрос – я и театр… Обязательно хочу на этой территории сделать что-то хорошее, хотя желания пока не конкретные. Потому что этот мир мне знаком, я в нем существовал, театр – потрясающий наркотик, и я хотел бы его еще когда-нибудь испробовать. (Улыбается.) Но для этого должно многое сложиться воедино. Я не человек репертуарного театра. Мой выбор в направлении кинематографа был сознательным. Театр требует жесткой временнóй дисциплины, его расписание не может зависеть от тебя. Это место, которое требует системы. Я же выбрал другой путь.

Нравится чувствовать себя свободным? 

Не в свободе все-таки дело. Просто к данному этапу моей жизни это не очень подходит. Поэтому я больше про проектную историю, проектный театр. Грубо говоря, если ты нашел режиссера и пьесу, все гармонично сошлось и сложилось, ты потратил два месяца на репетиции и «погружения», а потом еще месяц нон-стопом, каждый день играешь свою роль – вот такое мне было бы интересно. И со временем это все-таки произойдет – я вернусь в театр. Когда-нибудь.

Как актер и только? 

Да. Как режиссер — нет. Амбиций таких не имею. Я снял одну короткометражку, но понял, что пока не готов. Сейчас мне хватает моей профессии: много чего еще предстоит исследовать и открыть в ней.

А если говорить о кино вне вашей работы – можете себе позволить провести досуг за просмотром фильма? И смотрите ли вы фильмы со своим участием? 

Я, честно говоря, вообще не очень люблю глядеть фильмы с собой. Последнее, что я посмотрел от корки до корки, — это «Игры престолов», и то только потому, что я фанат сериала. А так… фильмы со своим участием смотрю крайне редко, если только на премьеру попадаю. А вне работы — да, люблю сериалы, фильмы: всякие крутые боевички, комиксы, комедии. В последнее время я меньше смотрю всякого сложного «кина» – сейчас больше хочется при просмотре киноленты просто расслабиться. Недавно видел «Марсианина» — классный фильм. Я вообще люблю апокалиптические сюжеты, это мой жанр. Сай-фай, все, что связано со всякими Marvel’ами, железными человеками — я прям кайфую.

Вы говорите, что любите провести досуг за просмотром киноленты из «легкого жанра», – а многие зрители, хотя и являются его искренними поклонниками, почему-то считают, что актеры в развлекательном кино снимаются исключительно из-за денег… 

Это нормально – это работа, ремесло. И даже если у тебя есть деньги, в не великом тоже надо сниматься, потому что это твоя профессия. И главное: в чем и где бы ты ни снимался, везде надо работать на сто процентов.

Ваша фильмография состоит из абсолютно разных и непохожих друг на друга ролей и фильмов. Трудно ли вам входить в роль и выходить из нее? Склонны ли вы «носить в себе» персонажа после съемок или очень быстро избавляетесь от него? 

Конечно, если ты каждый день по двенадцать часов сверлишь дырки в стене, то в какой-то момент у тебя начнут трястись руки. Это просто физиология. Аналогично – если ты каждый день играешь одну определенную роль, то она так или иначе проникает в тебя, ты начинаешь мыслить, как герой. Не то чтобы ты сходишь с ума: «я вот такой, блин, весь из себя актер, не могу выйти из роли».

Честно говоря, этого я вообще не понимаю. Просто в каких-то вещах твой герой не может тебя не изменить. Потому что твой инструмент — это ты сам: твое тело, твоя душа, твое сознание. Грубо говоря, если ты играешь человека без ноги и месяц ходишь, как одноногий на деревяшке, то, скорее всего, после роли ты неосознанно продолжишь хромать. Володя Машков мне рассказывал, что после «Ликвидации» он все время «гэкал». И это нормально, такова особенность профессии. В этом нет ничего «криминального».

Что первостепенно для вас при выборе нового проекта – личность режиссера или сценарий, история? 

Прежде всего мне важна история. Кинематограф начинается с литературы, как мне кажется. Если история хорошая, значит там будет и образ, и характер. Если у тебя «встает» на историю и персонажа, то классно. Дальше идет режиссер: если у тебя еще «встанет» на режиссера и если, в свою очередь, у него «встанет» на тебя… Короче, у всех все должно «встать». Вот тогда можно и в проекте поучаствовать! (Улыбается.)

Вы яркий и самобытный персонаж – как кинобизнеса, так и просто московского street style. Это продуманный образ или же вы «настоящий»? 

Нет никаких образов, есть только я. И я такой, какой я есть. Хотя желание нравиться — оно присутствует. Но, как мне кажется, где-то на подсознательном уровне это присуще профессии.

Беседовала Елена Новикова
Фотографии: Всеволод Галченко

Метка актер, Интервью, Юрий Колокольников