Благоволительницы

[one_half]М.: Ад Маргинем Пресс, 2012

Книга Джонатана Литтелла – свидетельство того, как идея, захватившая ум одного, не вполне здорового, человека, может разъесть мозг целой нации.

Потомок евреев, эмигрировавших из России в Соединенные Штаты в конце XIX века, француз американского происхождения Джонатан Литтелл известен едва ли не одним только романом «Благоволительницы», написанным настолько точно и выверенно в историческом смысле, что историки и критики, пытавшиеся подловить 44-летнего автора на искажении фактов в пользу художественности текста, вынуждены были признать несостоятельность своих попыток – пространственно-временных ошибок в романе нет.

Автор виртуозно подменяет вымысел тяжелой, временами гнетущей документальностью, и становится понятно, что работа проделана гигантская. Литтелл, работая над романом, изучал документы в архивах Германии, жил в Берлине, Москве, побывал во многих российских городах.

Главный герой романа – оберштурмбанфюрер Максимилиан Ауэ, принимающий участие в массовых расстрелах евреев на оккупированных территориях, контролирующий работу концлагерей в Польше и Германии, – тот случай, когда знание древнегреческого и раздумья о Печорине не мешают духовному уродству, а скорее, помогают понять его природу. [/one_half][one_half_last]Когда неустойчивая психика человека, проживающего ад как реальную жизнь, перестает различать добро и зло, любовь и болезнь, жизнь и смерть.

Чтобы, находясь на Восточном фронте, заглушить невыносимую регулярную тошноту, можно поучаствовать в судьбе еврейского мальчика Якова, столь чудесно исполняющего Баха на фортепиано, и выписать ему из Берлина партитуры Рамо и Куперена.

Когда Якову случайно размозжит кисть руки, и он станет «ни на что не годен», его «ликвидируют» – жаль, партитуры не пригодились.

Через много лет, избежав наказания за содеянное и став директором кружевной фабрики во Франции, герой записывает свои воспоминания в дневниковой форме. Создается ощущение, что автор вложил в руку главного героя ручку от кинокамеры, и офицер СС бесстрастно крутит ее, скрупулезно фиксируя реальность, изредка отвлекаясь на тщательно скрываемое личное: «вынужденный» гомосексуализм, инцест, ранение в голову в Сталинграде, убийство собственной матери. А годы спустя, так же бесстрастно, прокручивает отснятые кадры в обратную сторону, вскользь замечая, что сейчас женат, стар, по-прежнему невиновен. А читателю на его протест: «Да как же невиновен?! Мы все видим!» – главный герой с усмешкой замечает: вы на моем месте делали бы то же самое, даже не сомневайтесь.

Это первый шок, поскольку утверждение главного героя об отсутствии разницы между ним и нами, кем бы мы ни были, встроено в начало романа. И поверьте, на протяжении всей книги, вопреки естественному человеческому ужасу, вызываемому каждой строчкой повествования, вы будете примерять к себе войну, расстрелы, личную жизнь главного героя и даже бомбежку Берлина английской авиацией.

И это будет вторым шоком.

Марина Фёдорова[/one_half_last]

Метка Марина Фёдорова