Граф Жак фон Полье о часах, бизнесе и счастье

У него веселый нрав, очень приятные манеры и такой тонкий юмор, что хочется ставить после каждой фразы, когда я смеялась от души, пометки «(смеется)» или «(очень смешно)».

При всем при этом в нем чувствуется сильный ум, мощь и то, что многие из нас называют «породой». Это очень красивый мужчина. Итак, управляющий и креа­тивный директор Петродворцового часового завода «Ракета» – граф Жак Фон Полье. Приятного всем знакомства в интервью Eclectic!

Господин Полье, расскажите о своих корнях, происхождении.

Мои корни – это очень хороший коктейль. Я родился во Франции в гугенотской семье. Это большая редкость, потому что большая часть гугенотов в ходе истории была уничтожена. В моих жилах течет и русская кровь. Еще во времена Наполеона один из моих прапрадедов вошел в Россию, встретил и полюбил русскую девушку. С тех пор, можно сказать традиционно, многие представители нашей семьи в разное время заключали браки с русскими. Моя прабабушка тоже была русской. Но в общем мы остаемся старой французской семьей, которая ведет свою историю с начала X века.

И вы граф?

После всех революций, которые прошли за эти века во Франции и во всем мире, титул уже не так много значит, но это правда: по паспорту, документам и особенно традиции – я граф.

Как к вам можно обращаться – граф, Жак, господин Полье? Что вам приятнее слышать?

Жак-часовщик.

Звучит очень просто и по-ремесленному…

Ну конечно, Жак. А как еще? Вот если бы вы были гаишником, я просил бы вас называть меня соответственно титулу – граф. И никак иначе.

Вся фотогалерея

Жак, кто вы по профессии и как пришли в часовой бизнес?

Ну, по профессии я не часовщик. В сердце я очень креативный человек, хотя и художественного образования у меня тоже нет. 

Но я всегда за все, что связано с креативом. Люблю, когда это нечто визуальное, концептуальное и даже музыкальное. Я всегда увлекаюсь каким-то креативным делом, несмотря на то что в прошлом занимался скучной работой, связанной с финансами и банками. Иногда в жизни бывает нужно пройти и через такую пустыню.

А как вы пришли непосредственно к часам и к «Ракете»? И почему занимаетесь возрождением российского бренда?

На самом деле я не к часам пришел – я пришел в Россию, которую очень люблю и где уже очень долго живу – с 1995 года. Я приехал сюда как студент по обмену из моего университета во Франции. Тогда, в 90-х годах, я был шокирован тем, как русский человек ненавидит Россию. С какой-то стороны я мог это понять – если бы прожил 70 лет за железным занавесом, то, наверное, тоже хотел бы гамбургеров, джинсов и кока-колы. Теперь большинство тех, кто в 90-е носил футболки с надписью «Макдональдс» или «Coca-Cola» и заказывал в ресторанах суши и моцареллу, сменили надпись на «Россия» и заказывают борщ и пельмени. И это радует.

Но тогда мне было трудно поверить, что страна с величайшей культурой, родина «Фаберже», которую знает весь мир, не имеет своих исторических брендов (заводов, фабрик).

Это унизительно, обидно и стыдно. Понятно, что Россия – не Швейцария, где уже 500 лет не было войны, а государство, которое переживает сложнейшие исторические периоды: войны, революции, перестройки, приватизации. И я стал искать – ведь удалось же компании «Данон» возродить «Красный Октябрь». Поэтому и в «Ракете» меня в первую очередь интересовали не часы, а тот факт, что это старейший завод России, что он существует и даже что-то производит. И это что-то – нечто редкое, престижное и достаточно сложное в производстве. А часовой механизм – один из самых сложных. На базе всего этого можно строить «супервеликий» бренд. Потому что способность производить часовой механизм сегодня уже может сравниться с чистым искусством: который теперь час, может подсказать любой электронный носитель – от мобильного телефона до микроволновки. Исчезла необходимость в часовых механизмах, и, соответственно, исчезли или стали большой редкос­тью их производители. Самый прос­той часовой механизм без каких-либо осложнений содержит двести мелких деталей, которые взаимодействуют в очень маленьком пространстве. Сегодня такое производство – экстремально редко, экстремально престижно. И как я думаю, через ближайшие пять или чуть более лет с привлечением хороших инвестиций и приложением серьезных усилий мы сможем не только возродить былую славу завода, но и сделать из него мощный международный бренд. Как в музыке Россия – это Чайковский, так в аксессуарах это будет «Ракета».

Как вы можете охарактеризовать сегодняшний этап развития предприя­тия, как идут дела?

Мы уже очень много сделали, и надо еще много сделать. У нас достаточно работы и в плане качества, и в плане дизайна, и в плане репутации, и в плане брендинга и дальнейшей диверсификации. Со временем нам надо будет создавать и другие модные аксессуары, даже если это будут очки и не только.

На данном этапе мы делаем очень хороший ручной механизм для часов, но отлично понимаем, что на сегодняшний день клиенту нужен еще и автоматический подзавод, чтобы не заводить часы вручную каждый день.

А как же непосредственный контакт с любимой вещью, который создает некую форму взаимоотношений, – на это больше нет спроса?

Спрос есть, но у небольшого числа ценителей хорошего качественного часового механизма или модного бренда. А заводу нужны множественные коммерческие продажи, которые позволят встать ему на ноги и развиваться дальше. Мы полтора года работаем над созданием автоматического подзавода и уже очень близки к завершению. Это будет событие, которого не было уже более 30 лет: из русского завода выйдет совершенно новый часовой механизм. Мы этим фактом очень гордимся, потому что обычно разработка и создание такого продукта занимает десять и более лет ученой работы. В последние годы именно эта задача была самой главной для завода, и для ее решения прилагались основные усилия. При этом развивали и дизайн, и креативную часть.

Второй важной задачей является поиск инвестора. Нам нужно около пяти миллионов евро. И это не самая приятная часть работы – постоянно ходить по банкам и инвесторам, проводить бесконечное число презентаций. И притом что сегодня наше предложение интересно достаточно большому числу инвесторов, мы пока без инвестиций, и уж не знаю – плюс это наш или минус, но мы еще и очень «капризничаем» в выборе инвестора. Хотим только самого лучшего. Очень капризничаем с местами продаж – нам нужны самые престижные и красивые, в результате у нас их не так много, зато лучшие в Москве.

Сколько вы уже воплотили в жизнь разных видов дизайна часов «Ракета»?

Только новая коллекция, созданная за последние два года, состоит из 30 моделей.

Это очень хорошо!

Да, неплохо!

Сколько часов сейчас надето на вас?

Шесть.

Для чего?

До работы на заводе «Ракета» я вообще не носил часы, и мне было тяжело к ним привыкнуть. Были такие ситуации, когда я приезжал на встречу с инвесторами или журналистами, которым хотел рассказать про «Ракету», а часы забывал дома. Было очень обидно, потому что говорить – это одно, а показывать – совсем другое. В результате я выработал привычку не просто носить наши часы, а носить их в большом количестве.

Какие чувства вы испытываете, когда видите нынешнюю продукцию «Ракеты»?

Я горжусь и боюсь одновременно. Потому что на каждом этапе развития завода находились люди, которые пророчили его закрытие через неделю или две. Прошло почти три года – проект не только не закрылся, но и растет, набирает силу. С каждым днем дела идут все лучше и лучше. Если бы два года назад я кому-то сказал, что «Ракета» будет продаваться около Rolex в ЦУМе, надо мной просто посмеялись бы – невозможно сделать такой прорыв за столь короткий срок. Однако наши часы не только там, но и в других лучших магазинах города.

Можно ли сравнить качество часов «Ракета» с другими мировыми брендами?

Этот вопрос политически некорректен. Мы можем сравнивать «Ракету» только с теми производителями, которые занимаются такой же работой, что и мы. Потому что лучшими по качеству являются iPhone – это тоже часы. Большинство часовых брендов – просто имя. Они инвестировали в маркетинг, заплатили «звездам» и сделали рекламу, но они ничего не производили – просто купили свои механизмы у группы Swatch. Сравнивать нас с такими брендами я не хочу. А таких брендов, которые, как и мы, производят свой механизм от начала до конца, включая спираль-баланс, очень мало – это Patek Philippe, Rolex и группа Swatch. Теперь я должен признать, что «Ракета» – еще не Patek Philippe, но уже скоро будет равной!

После публикации информационного макета «Ракеты» в нашем журнале к нам посыпались вопросы, что это за человек и почему он такой смелый? Как вы позиционируете эту креативную подачу?

Максимум, что мы можем себе позволить в рамках нашего рекламного бюджета, – угостить кофе. Денег на покупку рекламного пространства у нас пока нет, поэтому мы идем другими путями, чтобы люди нас заметили.

Без денег на рекламу можно продвигать только что-то уникальное, а пути и способы продвижения должны быть очень креативными. Поэтому все наши информационные материалы: брошюры, видео на Youtube и в Facebook, плакаты носят достаточно креативный и провокационный характер. К их числу относится и тот плакат, на котором я позирую обнаженным. Он был сделан для журнала, который готов был предоставить нам рекламное пространство, если мы придумаем для него что-то провокационное.

Причем сказали нам об этом в пятницу, а отдать макет надо было в понедельник. Я долго думал, что такого необычного можно сделать за короткий срок, и пришел к выводу, что надо сняться голым, к чему я совершенно не привык. Это решение далось мне нелегко. Хорошо, что у меня есть друг Барт со своей фотостудией и давно знакомый фотограф Светлана Петухова, потому что голым я смог бы позировать только перед ними.

Трудно было найти лучший способ показать свою готовность пойти на все ради своего завода.

Ну в общем-то, да. А в итоге этот постер оказался достаточно эффективным, потому что получил много откликов, вызвал много толков, рассуждений – и привлек внимание.

Были среди них и не очень прият­ные высказывания, но пока у нас нет инвестора с большим рекламным бюджетом, наша смелость, провокационность и креативность очень помогают нам. Это все, что можем делать своими руками, без финансовых вложений.

Как вам живется и работается в России? Кем вы себя ощущаете?

Я очень люблю жить в России. Но в принципе являюсь политическим и экономическим беженцем из Европы. Тяжело оставаться в Европе, когда у человека есть такие свободные, креативные и специфические мозги, как у меня. Там много законов, которые каждый день предписывают, как люди должны себя вести, думать, есть, курить, пить и не только. Все настолько строго, что мне там очень тяжело.

Так вроде это в России строили коммунизм…

В России о нем мечтали, а во Франции его построили. Налоги – 75%. Любой человек, который о чем-то мечтает, стремится сделать что-то необычное, должен быть «уничтожен». Практически все творческие люди моего поколения покинули Францию.

Значит модная и свободная Франция, в которой можно все, – это только миф?

Она была такой 50 лет назад. Правда и тогда нельзя было играть на гитаре в церкви.

Вы о PussyRiot?

Да.

Вы их оправдываете?

Не совсем. Но я считаю, что два года на хлебе и воде в сущем аду – это слишком строгое наказание.

Вы религиозный человек?

Да, очень. Я гугенот.

В гугенотском храме есть священные места, куда не должна ступать нога человека непосвященного?

Конечно.

Что бы вы почувствовали, если бы топтали ваши святыни?

Это очень неприятно, но Христос прощал, и мы должны прощать. Вспомните Библию и про вторую щеку. И если государство действует в рамках закона, то церковь, на мой взгляд, должна была простить, особенно когда никого не убили. А такое суровое наказание превращает преступников в жертвы, которые вызывают сочувствие.

Расскажите, какие чувства вы испытали, когда стали Человеком года – 2011 в Петербурге?

Несмотря на то что часто бываю в Петербурге, я очень удивился. Это значимое ежегодное событие, которое организуют влиятельные СМИ Петербурга. Они выбирают 50 самых заметных людей города, и граждане начинают голосование. В этом списке обычно присутствуют известные люди – актеры, художники, музыканты. Я думал, что случайно попал, ведь одного того, что я возрождаю «Ракету», наверное, недостаточно. Поэтому в итоге мне было очень приятно. Я думаю, что победил не я, а завод. В этом городе он весьма популярен. Когда-то это было огромное предприятие, и вряд ли в Петербурге есть хоть одна семья, в истории которой нет дедушки, бабушки, тети или дяди, которые не работали бы на этом заводе.

А может быть – это простая человеческая благодарность за возможность гордиться своей историей?

Может быть, и так, – не знаю, но для меня – это большая поддержка.

Что для вас счастье?

Счастье – это… Хороший вопрос, об этом можно книгу написать. Думаю, есть много разных и правильных ответов. Один из аспектов счастья заключается в том, что то, что человек делает в жизни, делает счастливыми других. Это счастье, которое заметно. Если это понятие трансформировать в мою работу, то я испытываю счастье, когда вижу, что маленький модный аксессуар, в который мы вложили много труда, с удовольствием носят другие люди.

Вы счастливый человек?

Я – да, по натуре да.

О чем вы мечтаете?

О том, что через три года у нас будет такой успех, что мы купим группу Swatch, Rolеx, Hermes и Louis Vuitton.

А чего бы вы хотели для себя лично?

Наверное, личное уже так перемешалось с заводом, что и мечта одна – и для него, и для меня.

 

Беседовала Алла Никифорова
Фотографии: Антон Володин

Метка Алла Никифорова, граф, Жак фон Полье, Интервью

[fb-like-button]