Невыносимая магия речи

Пролог

Иногда мое воображение позволяет себе некоторые шалости. Например, я выкрашиваю все вокруг во флуоресцентно розовый цвет, или телепортирую человечество на пару веков вперед, или, как сегодня, мысленно закручиваю ручку вселенской громкости до возможного минимума. И мир стремительно погружается в благодатную тишину. Лишенный речи, он неожиданно превращается в черно-белое марево. Осталось только разделение на «хорошо» и «плохо», воплощаемое рисунками тел. Четко, понятно, ярко, броско. Никаких полутонов и полутеней. Гримасы, ужимки, всплески рук, вскидывания ног – карикатуры человеческих эмоций, выпуклые, сочные – я завороженно наблюдаю, как в первый раз. Все вокруг – театр пластики общения, где ты – режиссер, актер и сценарист в одном лице и – что важнее всего – критик всего происходящего. Физически чувствуя импульсы, посылаемые бессловесными собеседниками, я считываю алфавит жестов, кружусь в калейдоскопе символов и мизансцен, наслаждаюсь свободой трактовки, купаюсь во вседозволенности понимания, оставив тщетные попытки доплыть до буйков абсолютных истин. Человечество, не переживай, это временно! Признаться честно, через пару минут у меня начнется сильнейшая аллергия на тишину. Но пока…

Мы – великие словесные иллюзионисты. Мы привыкли жонглировать словами, умело, искусно, неподражаемо, но чаще всего, подбрасываемые в воздух обрывки фраз так и остаются частью атмосфер, не достигая цели. Микроскопические безликие частички космической пыли, которые никуда не исчезают. Бездомные, неприкаянные странники, рожденные в пылу ссоры, в ходе случайного разговора на улице, перепалки в автобусе, скучной лекции в пыльной аудитории. Фразы, смиренно ожидающие, когда их все же выловят из бесконечности, пусть резко и агрессивно, кто-то с нетерпением и радостным восторгом, кто-то смущаясь и заливаясь стыдливым алым румянцем, но только чтобы продолжить словесный спарринг, а вернее, волшебство общения.

Почему любая эмоция или мысль, бьющаяся испуганной птицей в нашем сознании, торопится выпорхнуть на волю в словесном оперении? И ведь эта серая неприглядная птаха может клюнуть в самое больное место так, что от неожиданного спазма сведет мышцы и прервется дыхание, или, напротив, предстать в красочном великолепии в виде возрождающей все вокруг птицы феникс, милосердно дарящей покой и умиротворение. Но вот кто вылетит из клетки, под силу знать только нам самим. Отпуская в незримый полет стаи слов, я со спокойной душой перекрещиваюсь: дескать, вылетело – не поймаешь. Но с треском натягиваются тугие канаты: каждое слово – продолжение меня самой – шлейфом тянется от моих болтливых уст к конечной точке своего путешествия. Пульсирует связь. Еще как поймаешь, – ехидничает писклявый голосок в клетке… А ну, цыц, воробей недовольства! Лети, птица феникс, созидай, но возвращайся! Уж больно пусто без тебя в позолоченной клетке.

Замечали, как же тяжело даются слова, когда они действительно что-то значат, когда важны для адресата? Для вдруг отяжелевших и неповоротливых губ, с которых должны вот-вот сорваться и разрезать острым лезвием тишину. Наливается свинцом тело, мышцы сковывает тяжелый хомут, многотонной тяжестью безжизненно повисший на плечах, ты весь до кончиков пальцев – кукла, манекен, безвольный и жалкий. Но в кромешных потемках сознания загорается искра, жизненная потребность быть услышанным. Гулкими неточными ударами откликается сердечная мышца, шипящие токи пробегают по венам, нервным окончаниям, они заставляют разжаться челюсти, наполняют смыслом движения еще неповоротливых рук. Раскачка. Шаг вперед. Пульс отдается в голове. Кончики пальцев дрожат от внутреннего напряжения. Болезненная гримаса. Вспархивает рука. Из горла рвется нечленораздельное шипение, хрип. Наконец, связки смыкаются и рождают первый звук. Неуверенный и шаткий. Птенец неумело распахивает крылья и терпит неудачу, но он уже летит с края обрыва, он уже падает. Пути назад нет. Вторая попытка. «Яяя люблююю тебяяя…» – звуки складываются в слова, обрывки фраз, наполненные гораздо большим смыслом, чем все десять томов необъятной бредятины, которую мы каждодневно городим, заполняя пространство вокруг. Так говорит сердце, искренность. И голос этот заглушить невозможно.

В ворохе нашептанных, отчеканенных, промямленных кое-как, суматошно наговоренных слов я тону. Все! Капут! Молчаливо вскидываю над всем этим хламом белый флаг, потому что сквозь завесу сказанного докричаться уже нет возможности. Осипла, охрипла, обессилена, опустошена. Порой ничто не сближает нас так, как молчание. Я начинаю искренне верить в эту истину. Мечтаю: мы сидим на берегу ласково шепелявящего свои байки лазоревого моря и молча смотрим, как раскаленный солнечный шар опускается в багряную чащу горизонта. И все сказано. И все понято. Законченная история со счастливым тихим концом.

Жест, рождающий слово

Ну что может быть выразительнее естественного импульса нашего тела, что точнее жеста? Кружение тел, танец отношений, круговерть ощущений, оттенков чувств. «Я!» – тишина снова нарушена. Гордо, звонко звучит слово. Выразительно хрупкое кружево человеческой речи. Нам ведь мало просто схватить за руку, обнять, оттолкнуть, ударить, закрыть от надвигающейся опасности. Мы жадничаем, нам бы расставить все точки над всеми «и». Причем, громко, чтобы все слышали! Нам бы сдобрить действие словцом. Нам бы только не потерять связь. Любыми средствами. Это потому, что мы боимся одиночества? Или потому, что торопимся цепями приковать к себе собеседника? И поэтому говорим без умолку, чтобы не ушел, не отвернулся, не оставил в темноте, не дай бог, не увидел страха или неуверенности в глазах?.. А может, промолчим в ответ на эти вопросы? Самое время. Режиссер, запускай закат! Чтобы стало легче, чтобы не наговорить лишнего. Помолчим.

Движение рождает слово, или слово заставляет нас совершать поступки? Замкнутый круг. Неразрывный. Магический. Только скажи, и я прыгну с самого высокого моста в мире в самую глубокую реку! Прыгну, хоть ужасно боюсь высоты и наверняка разобьюсь вдребезги! Всего слово, и я сделаю шаг! Не потому, что я – человек слова, то есть дела, то есть все мои слова автоматически становятся поступками. Просто словами не высказать того, что я чувствую. Но вот вопрос: насколько мои желания и мои слова совпадают на деле? Насколько точно я могу рассказать тебе свои переживания? Почувствуешь ли ты тот же вкус предрассветного ветра, что и я, сможешь ли так же полюбить кофе с коньяком? Так же ноет и болит твое сердце от невысказанной любви? Возможно, мой шаг вправо значит противоположное? Сумеешь ли ты разгадать эту головоломку? Прочитать сквозь строки? Заметить натужное напряжение в жестах, красноречивое волнение в позах, натянутые до истеричного звона струны нашей невидимой связи, рожденной конфликтом между сказанным и пульсирующим во мне, каждый раз пробуждающим в холодном поту посреди ночи, но упрямо не находящем звукового претворения в жизнь. Нет таких слов. Поэтому снова и снова гудки, утраченные связи, всхлипы, оборванные провода…

Наряжаясь каждый день в королевские бриллианты и сапфиры, венценосная особа голубых кровей преспокойно отправляется подметать вылощенный пол дворцовых покоев, горлопаня неприличные песенки про легкомысленных портовых барышень. Именно так выглядит большинство из нас, сжимающих в руках несметные богатства общения, и при этом скупо роняющих жемчужины слов, чтобы тут же жадно подобрать в подол засвеченное сокровище. Украшение человечества – речь – не терпит такого отношения. Стесняться и прятать подаренное природой – опрометчивая предосторожность, оскорбляющая и уничижающая важность искусства общения. Людьми быть не просто: ответственность велика, слишком дороги законы лексики и орфоэпии. Страшно разгуливать по улицам в пальто, карманы которого набиты яйцами Фаберже. Ведь и пользы при этом от них никакой. Только оттянутый подол пальто и чувство невыразимой, бесконечной неудовлетворенности. А сколько оборванных ниточек, концы которых так и не нашли своих адресатов, волочится за нами? Оборванные, незаконченные разговоры. Невысказанные обиды. Скрытые признания. Несбывшиеся мечты. Исчерпанные надежды. Протянутая для рукопожатия рука, оставленная без внимания. Шаг навстречу пустоте.

Порхает под потолком пружинистая фраза, звеня в хрустале люстры, корча рожицы и высекая каскад брызг. Серая реальность обретает краски, когда рассказчик щедро расплескивает красочные эмоции, оставляя колоритные пятна на собеседнике, на окружающем. Пластический шаблонный рисунок разговора, подпитанный тембральными перекатами голоса, приобретает самобытность и смысл. И это уже не просто любовь, а первая влюбленность, которая пахнет клубникой и чернилами робких признаний, старательно выведенных на полях прописи. Это не обычное удивление, это восторг открытия, сопровождающийся шипением в колбах, резким запахом серы и дрожащими коленками, подкашивающимися от волнения и недосыпания. И это вовсе не банальный страх. Это – робость перед первой необходимостью сказать правду в лицо. Грубую, уничижающую, но во что бы то ни стало. Нюансы чувств, передать которые может только речь, связь, разорвать которую не в силах даже природные катаклизмы. Эмоции движения, требующие продолжения, жаждущие жизни, молящие о достойном финале.

Возвращаю ручку громкости на прежний уровень. Тишину постепенно заполняют звуки улицы. Гудки, крики, свист ветра, торопливые разговоры прохожих. Дождь липкими ручейками прорисовывает хулиганистые узоры на моем лице. Размытые силуэты, ореолы светящихся витрин, перевернутое небо в ногах. Да, получилась не слишком талантливая акварель городского пейзажа, куда к тому же случайно и неуклюже разлили стакан воды. И надо сказать, стакан большой и до краев полный. Я, вымокшая до исподнего, обескровленная и озябшая, забиваюсь под короткий козырек парадного и вслушиваюсь в гул дождя, сонно обволакивающий все вокруг. Но слышу только тишину. Ниточки общения безвольно лежат на мокром асфальте. Дергаю их отчаянно, но безрезультатно. А пугающая, выматывающая тишина приобретает горький привкус одиночества. Слушаю и таю, исчезаю, растворяюсь.

В завтрашних утренних газетах так и напишут: «Вчера мы потеряли всякую связь с гражданкой Н., которая попала в ливневую воронку и, не дождавшись помощи извне, не смогла выбраться из опасного для жизни состояния одиночества и тоски, усугубленного неблагоприятными погодными условиями». Обычная история. «Девушка! Вам помочь? Вам до метро? Готов разделить с вами этот зонт!» – прорывается сквозь нити ливня голос. Спасена! Связь с миром восстановлена. Обжигающее теплом крыло феникса простерлось надо мной. Не дождетесь! А дальше… Одно слово, второе, плавно текуче льется неспешный разговор, разматывается нить, две головы доверительно склонились друг к другу под куполом зонта, мягкий танец рук, скольжение тел. Обычный разговор, но важнее его в мире нет ничего. Два мира осторожно соприкасаются, знакомятся, ощупывают, прорастают друг в друга. Рука, сжимающая рукоять зонта, в этот же момент крепко держит меня, не давая упасть. Рука теплая, приветливая, ласковая и внимательная, такая необходимая и вовремя протянутая. Рука говорящая и пытливо слушающая.

Елена Гущина
Фотографии: Мария Тер (с проекта Вадима Демчога «Школа игры»)

Метка Психология