Panem et circenses – тогда и сейчас

Высокая образованность, духовность, постоянное самосовершенствование — не лукавим ли мы, декларируя приоритет этих пунктов в жизненном плане современного культурного человека? Не сводится ли все по-прежнему к простой древнеримской формуле «Хлеба и зрелищ!», составляющие которой, по сути, удовлетворяют главные человеческие потребности — и одновременно являются средством управления людскими массами?..

Выражению древнеримского поэта-сатирика Ювенала «Хлеба и зрелищ!» (лат. “Panem et circenses”), которым он с грустью описывал «необходимое и достаточное» для своих современников, почти 2000 лет. Почему оно так устойчиво до сих пор? Неужели ничего за эти века не поменялось?..

Какие трансформации за два тысячелетия претерпело — или не претерпело — общество в своих запросах и потребностях, по-прежнему ли оно управляемо с помощью «хлеба» и «зрелищ» и многие другие аспекты главной темы номера мы обсудили с историком, психологом Виталием Болдузевым.

Виталий Васильевич, каковы, по-вашему, современные «хлеб и зрелища»?

По сути они те же, что были всегда, функции остались прежними: накормить и отвлечь, чтобы легче было манипулировать массами, — изменился лишь формат «хлеба и зрелищ». Вспомните советские фильмы: в них присутствует, как сказали бы сейчас, социальный заказ, в них есть и пафос, и идейность, и воспитательная функция, и морально-этический аспект (все то, что называли соцреализмом) — жизнь показана не в истинном свете, а такой, какая она должна быть по мнению партии и правительства. И люди, которые смотрели тогдашние фильмы, понимали это: «Да, у нас такой жизни нет, но где-то, наверное, есть — и, может быть, у нас тоже когда-то будет». Обычная вера в сказку, которая давала надежду и отвлекала от явного несоответствия реальных «хлебов» — и социалистического оптимизма на экране.

Еще Ленин говорил: «Из всех искусств важнейшим для нас является кино». Если бы он попытался что-то такое изречь сегодня, сказал бы — Интернет. В современном мире это идеальный инструмент для манипулирования и площадка для любых зрелищ.

Сегодня разным группам интересов, культурным сообществам не составляет труда создать свои сайты, телеканалы, печатные СМИ и проводить воспитательные, культурные, зрелищные мероприятия, начиная от «всенародных» праздников и заканчивая политизированными представлениями, где так или иначе доминирует корпоративная идеология. Например, до сегодняшнего дня торжественно принимают в пионеры (и в этом есть, возможно, свои плюсы — но есть и минусы, потому что у ребенка вряд ли сформированы собственные политические убеждения), существуют всевозможные молодежные движения, например скаутские, экологические и многие другие, пропагандирующие свою идеологию. Им не обойтись без Интернета.
Функции манипулирования и отвлечения всегда шли рядом. Взять, к примеру, современный кинематограф: в сериале «Солдаты» армия выглядит как какой-то пионерский лагерь, совмещенный с домом отдыха, где никто ничего не делает, все только прикалываются и весело проводят время. То есть присутствует развлекательный момент, который в то же время успокаивает общество, — мол, в армии все хорошо, вполне можно жить и служить. Чем это отличается от «соцреализма»?

Если две тысячи лет назад раздача «хлеба и зрелищ» была актуальна в равной степени, то сейчас большинство худо-бедно накормлено. Выходит, зрелища сегодня важнее, чем хлеб?

Есть такое понятие: «актуальная потребность». Пока человек голоден — актуальна только проблема калорий. Но дело не только в этом. Раньше в коммерческих целях зрелища не использовались, на этом не зарабатывали деньги: когда в Древнем Риме человек приходил в политику, его основной задачей была забота о гражданах. Он раздавал по праздникам хлеб, оплачивал из своего же кармана зрелища. А сейчас ситуация иная — и в этом различие между западной и восточной системами правления. На Руси это называлось «кормление» — то есть если ты поставлен управлять определенной областью, то власть тебя и кормит в буквальном смысле. А на Западе, если брать ту же античность, — ты приходишь во власть и строишь за свои деньги крепостную стену, водопровод, дороги. Зрелища точно так же организовывались власть имущими для народа — и все эти вложения и усилия были одновременно формой заботы о гражданах и решением задачи, как не только удержать власть, но и заслужить любовь и уважение народа, отвлечь от проблем.

Сейчас зрелища стали бизнесом. В этой индустрии вертятся огромные деньги, и потому использование моральных, нравственных, этических факторов становится инструментом капитализации. Скажем, за хороший фильм или спектакль люди готовы платить, и это правильно. Тут нет ничего плохого — но, с другой стороны, эксплуатация «простейших» чувств и потребностей, психологических проблем личности и общества, приняла ярко выраженный характер в виде «чернухи».

Всегда ли в выражении «Хлеба и зрелищ!» присутствует отрицательный контекст?

Я думаю, не всегда. Ведь для чего мы покупаем книги, идем в кино, в театр? Ради эмоций. Фактически — мы покупаем эмоции. Зрелища позволяют нам испытать ощущения, которые мы затрудняемся или не можем пережить в реальной жизни, и это расширяет наш эмоциональный диапазон, дает нам удовлетворение.

Кроме того, в зрелищах есть еще обучающая и воспитательная функции — как, например, в исторических фильмах о великих людях, об общечеловеческих ценностях. С другой стороны, в низкопробных сериалах — простор для компенсации, инфантилизации, вытеснения. Однозначно невозможно трактовать любой процесс — в том числе и зрелищную культуру: она имеет и позитивные и негативные стороны.

Почему люди вполне образованные и культурные — и женщины в том числе — смотрят, скажем, бои без правил, низкопробные фильмы с насилием?

Мы обычно связываем понятие «образованный, культурный человек» с понятием «вежливый человек». И само собой подразумевается, что вежливый человек при любых обстоятельствах сдерживает эмоции и агрессию, не выражает их напрямую, — но тогда он делает это скрыто, косвенно. Например, иногда вместо прямой агрессии — «Сидишь дурак-дураком и ничего не понимаешь!» — человек задает собеседнику корректный вопрос: «Вы понимаете, о чем я сейчас говорю?» Мы социальные животные, и физиология и бессознательное в этом плане у нас работают безупречно. Когда я раздражаюсь, независимо от уровня моей культуры и образованности, в этот момент адреналин и еще 40 разных веществ выбрасываются в кровь. Но в силу тех же вежливости и воспитанности я не могу ударить шефа или женщину. Агрессия сдерживается, но электрохимические реакции пошли по телу, мышцы готовы сокращаться, необходим выброс энергии.

И вот так за день, за неделю, за месяц «вежливый» человек накапливает столько нерастраченной агрессии, что она начинает отравлять организм, – а он лишь сидит и сдерживает свою ярость. Но любому человеку — воспитанному и образованному тоже — надо куда-то ее сливать. Поэтому вполне логично, что он, приходя домой, в лучшем случае начинает «мочить» монстров в компьютере или идет в кинотеатр на фильм ужасов, на стадион, на боксерский поединок, где наконец-то можно прокричаться или «отбояться», а в худшем — срывается на чадах и домочадцах.
Есть такое понятие: «социально одобряемые виды агрессии», которые позволяют этим самым «социально одобряемым» способом слить негативную энергию, накопившуюся во время работы. Например, кричать на стадионе можно, а на улице — недопустимо. Драться в спортивном зале — пожалуйста, но на работе — ни в коем случае. Этот механизм отработан со времен Римской империи и древнегреческого театра, он безупречно работал всегда и работает до сих пор.
Как было раньше: люди, недовольные своим правителем, целую неделю могли ходить на гладиаторские бои, которые тот для них устраивал. И там, прокричавшись, они возвращались домой уставшими, сбросив агрессию. А завтра — опять гладиаторские бои, и так целую неделю. Понятно, что после этого не останется агрессии, даже если претензии к правителю не исчезли. Такую же функцию выполняли Олимпийские игры, куда со всей Греции съезжался народ. То же самое происходило на рыцарских турнирах в Средневековье. И сейчас частично эту функцию выполняют массовые спортивные и культурные мероприятия.

Есть такое мнение, что в театр идут современные «патриции», а кино — для «плебса». Телеящик презираем, так как в нем в основном показывают низкопробные программы, которые не стоят внимания культурного человека. Так ли все однозначно?

Конечно нет. Кто тут «плебс», а кто «патриций» — еще вопрос. Я не думаю, что все идущее на экранах кинотеатров — плохо. И не уверен, что все, кто сидит в первых рядах партера, понимают в искусстве больше, чем зрители на галерке. Что касается телевидения — опять-таки есть проблема коммерции, рекламы, есть разные каналы, которые продвигают чьи-то интересы. Ведь мало сделать качественный продукт — его надо еще продвинуть. Если коротко — «всё есть яд и всё есть лекарство», в зависимости от меры.

Можем ли мы сказать, что за две тысячи лет формула «Хлеба и зрелищ!» претерпела качественные изменения?

Что касается диапазона и количества потребителей зрелищ, то одни только возможности Интернета не сравнить с теми, что были у древних арен и театров. Что касается качества — думаю, во все времена одни и те же зрелища на всех по-разному действовали: один мог прокричаться на стадионе и, придя домой, больше не бить жену, детей и рабов. А другой, вдохновившись кровавым зрелищем, шел убивать. Опять же: одному это «яд», а другому — «лекарство». Все зависит от уровня организации психики каждого отдельно взятого человека, и одни и те же зрелищные мероприятия кому-то показаны, а кому-то противопоказаны.

С трансформацией главного требования во времени мы разобрались — а как, по-вашему, изменились сами люди за последние две тысячи лет?

Это, что называется, открытый вопрос. Каждая эпоха смотрит на историю по-своему. Утверждать, что древние люди были более жестокие, потому что за год в Колизее убивали несколько десятков гладиаторов, а мы теперь более гуманные (при том что у нас не меньше человек гибнет ежедневно в так называемых «локальных конфликтах»), спорно. Раньше, в Средневековье, некоторые битвы заканчивались гибелью нескольких десятков человек — а то и вообще несколько рыцарей погибало, — сейчас же даже для одной «горячей точки» это не цифры. На рыцарских турнирах вообще были редки случаи смертельного исхода. А если взять какие-нибудь современные зрелищные виды спорта (например, автомобильный, мотоспорт), я не думаю, что там количество смертей меньше, чем на рыцарских турнирах. И кто из нас гуманнее?..

Сложно сравнивать развитость и гуманность тогдашнего общества и нашего. Да, мы не вырываем языки и ноздри каторжанам, — но, с другой стороны, количество невинно убиенных за «хлеб», сырьевые ресурсы или рынки сбыта, за национальные и социальные идеалы в том же XX веке исчисляется десятками миллионов. Поэтому вопрос, чье общество более гуманно и насколько в лучшую сторону изменился человек в целом, остается без однозначного ответа. Остается надеяться, что красота если не спасет мир в буквальном смысле, то сделает его лучше.

Беседовала Элла Лацис
Фотография: Владимир Мухаметчин
Иллюстрации: Екатерина Горелик

Метка Психология