«Я парфюмер своей эпохи»

Франсис Кюркджян Кавалер французского ордена Искусств создал сложные «партитуры» селективного парфюма для Катрин Денёв, Джорджио Армани, Жана-Поля Готье, Christian Dior и Lanvin

Франсиса Кюркджяна называют «композитором ароматов», и это неслучайно — ведь он постоянно сравнивает парфюмерные ингредиенты с нотами. Кавалер французского ордена Искусств создал сложные «партитуры» селективного парфюма для Катрин Денёв, Джорджио Армани, Жана-Поля Готье, Christian Dior и Lanvin. Пять лет назад в Париже он открыл собственный Парфюмерный дом Maison Francis Kurkdjian — тут и раскрылась его большая любовь к России. Вдохновляясь русским искусством, парфюмер каждый год создает лимитированные издания духов эксклюзивно для российской аудитории: Floralia он посвятил балету, Coloratura — опере, а последний парфюм Allegria (жасминовый букет с нотами белого ландыша, бергамота, груши, иланг-иланга и итальянского лимона), по замыслу мастера, символизирует непостижимую русскую душу.

Накануне Международного фестиваля садов и цветов Moscow Flower Show 2014, в рамках которого французский парфюмер создаст в Парке Горького уникальный Фонтан запахов, Франсис Кюркджян поведал Eclectic, с чем у него ассоциируется Россия, рассказал об источниках вдохновения и о том, почему он больше не будет реконструировать исторические ароматы.

Франсис, вы как-то говорили о том, что есть парфюмеры-«художники» и есть парфюмеры-«ремесленники». В чем их принципиальное отличие?

Мне кажется, основная разница между ними в том, что парфюмер-«художник» использует свой талант для того, чтобы передать особенную, ни с чем не сравнимую эмоцию: аромат не просто вкусно пахнет, а раскрывает твою суть. Парфюмер-«ремесленник», на мой взгляд, наоборот, просто использует талант, не вкладывая душу в свои творения.

На Московский фестиваль садов и цветов в июле вы привезете ольфактивное шоу. Вы уже заставляли фонтаны благоухать в разных точках мира, в том числе и в Москве, в честь 120‑летнего юбилея ГУМа. Как реагировали зрители, которым посчастливилось присутствовать на ваших арт-экспериментах?

Я очень люблю интерактивное общение с публикой. Именно этого мне не хватает с тех пор, как я ушел из балета, — аналогично немому общению, возникающему во время спектакля между публикой в зале и танцором на сцене. Подобные ощущения я испытываю во время своих арт-проектов — например, на Ночь музеев я делал ольфактивное шоу с мыльными пузырями в Grand Palais, где было около 20 000 посетителей. В основном реакция публики была такой: удивление на грани ошеломления в сочетании с радостью и удовольствием.

Химики создают много неизвестных ранее молекул для получения новых синтетических запахов — но изменяются ли принципы парфюмерии?

Человек развивается, он больше не живет, как в пещерные времена — или даже как 20 лет назад. История развития человечества отражается в ароматах — и, наоборот, развитие парфюмерии отражает путь человечества. Огромное количество компонентов, существующих сегодня, в том числе полученных искусственным путем, позволяет парфюмеру в поисках «того самого» аромата быть максимально точным. Безусловно, когда в палитре ингредиентов появляются всё новые оттенки, возможности для самовыражения становятся шире.

Сегодня на парфюмерном рынке появляются неожиданные ароматы: с запахом сыра или шашлыка, с запахом нового MacBook или белого рислинга, даже с «запахом конца света». С чем это связано? Какое у этих запахов будущее?

Я с трудом представляю себе женщину, которая носит на себе аромат сыра с плесенью или запах белого вина. Такие эксперименты однозначно не из моего репертуара. Хотя, возможно, они были бы идеальными для какой-нибудь тематической ольфактивной инсталляции. Думаю, здесь важно отдавать себе отчет, для какой цели создается столь необычный аромат, и четко представлять себе его художественное предназначение. Подобного рода «беспричинные» провокации исключительно ради эпатажа лично мне неинтересны.

Что делает аромат хитом? В последнее время все большее значение приобретают концепция, удачные пиар-ходы. Духи на рынке непременно подаются под соусом какой-нибудь экстравагантной истории, нередко — дерзкой и эпатажной…

Я уверен, что никакой, даже самый удачный пиар-ход не сделает аромат хитом — по крайней мере надолго. Ведь что такое быть популярным? Прежде всего, это значит быть народным в буквальном смысле слова. Соответственно, настоящий хит — это когда духи нравятся широкой публике, их раскупают, их аромат можно встретить повсюду: в метро, в торговом центре. Например, Le Male, Narciso Rodriguez For Her, Green Tea — это самые настоящие народные запахи, завоевавшие сердца миллионов мужчин и женщин.

И совсем другая история происходит с авторскими, так называемыми «художественными» ароматами: это эксклюзивные духи не для широкой аудитории. Здесь вопрос не в том, чтобы стать хитом на один сезон, — речь идет о хитах, которые являются ими десятилетия. Это как раз сюжет моего будущего аромата Pluriel.

В 2005 году вы воссоздали любимые духи Марии-Антуанетты. Есть ли у вас в планах похожие проекты по реконструкции забытых формул духов‑фаворитов исторических личностей?

Глава «Мария-Антуанетта» в настоящий момент завершена, хотя я о ней прекрасно помню, потому что этот аромат стал частью ольфактивных эксклюзивных творений в моей карьере.

Ароматы специально для России создают многие парфюмеры. Ваш бренд Maison Francis Kurkdjian выпустил уже третий цветочный аромат эксклюзивно для российского рынка. В то время как тема России у Килиана Хеннесси раскрывается под говорящим названием Vodka on the Rocks, ваш российский лимитированный аромат называется Allegria — «Радость». Вкладывали ли вы в это название свои ассоциации и эмоции по поводу России?

У каждого свои источники вдохновения. Меня вдохновляет искусство, и я знаю, что русские, как и французы, испытывают особую страсть к красивому, изысканному и элегантному — эта страсть может по-разному выражаться, но какая-то связь определенно есть. Во время своих поездок в Россию я окончательно в этом убедился. Кроме того, у вас очень сильное искусство, на которое до сих пор во многом ориентируется весь мир: балет, живопись, литература и, конечно же, музыка. Allegria стала для меня одой русской страстной душе.

Как вы создаете свои ароматы? Что вас вдохновляет? Есть ли у вас особенные «места силы», навевающие новые ароматы? Эдмон Рудницка в ответе на подобный вопрос в интервью признался: «Я создал Femme в 1943 году в Париже в самые ужасные дни войны – в здании, у которого с одной стороны была мусорная свалка, а с другой — химический завод»…

Вдохновение — это в первую очередь способность чувствовать мир вокруг себя. Нужно просто иметь свободный дух и не быть отягощенным предрассудками. Хотя вдохновение и невидимая часть творения, но вполне ощутимая. Мои источники вдохновения многочисленны: они связаны с искусством, с художниками… Оно также вполне может быть навеяно современными образами — ценностями и стилем жизни людей в наше время. Я парфюмер своей эпохи. Именно поэтому я не буду продолжать воссоздавать исчезнувшие или забытые ароматы — я хочу интерпретировать свою эпоху в ольфактивных образах.

Если перед вами поставят задачу создать парфюмерную интерпретацию города, в котором вы еще ни разу не были, — с чего вы начнете работать над этим ароматом?

Я не люблю подобные проекты, цель которых — передать аромат того или иного города, какими бы символичными они ни были. Я нахожу это ограниченным. Город — это разноплановая архитектура, многочисленные жители, пестрые ощущения, которые ни при каких обстоятельствах не сможет передать ни один парфюм. Мне поступали подобные предложения, но я всегда их отклонял.

Кстати, какие самые необычные заказы своих клиентов вам приходилось выполнять?

Ароматизировать бассейн, создать эксклюзивный аромат для пары на свадьбу, придумать аромат, вдохновленный лошадью… Вообще, все, что создается на заказ, не имеет границ.

Любой аромат — из-за невозможности предугадать, как он «заиграет» на коже, — это «шкатулка с сюрпризом». Что вы порекомендуете предпринять в магазине для определения «своего» аромата?

Вы знаете, мне очень часто задают подобные вопросы: как носить аромат, где носить и так далее. На мой взгляд, нужно быть проще и доверять себе, «слышать» свое тело и положиться на интуицию. У людей должна быть свобода выбора.

Современное искусство стремится воздействовать на максимальное число чувств зрителя — как вы считаете, нужны ли ароматические эффекты кинематографу как самому зрелищному искусству?

Уверен, что однажды это произойдет, и подобные эксперименты уже были — хотя пока еще с не очень убедительными результатами, поскольку технологии на этом направлении, прямо скажем, не на высоте. С другой стороны — вспомните: Жюль Верн когда-то лишь мечтал попасть на Луну или проникнуть в глубь океана… Очень многое, что раньше казалось неосуществимым, сегодня стало реальностью. Поэтому нужно быть терпеливыми и не забывать, что любая мечта — это важная стадия и источник нашего развития.