«Дерзай, девочка!», - сказал мне Олег Павлович Табаков

В проекте Eclectic «Театр без грима» актриса Театра имени Пушкина Настя Лебедева рассказала, почему она выбрала эту профессию, о работе над сценическими образами, про «белый лист», а также о единственной любимой книге в школе, маленьких слабостях и своих увлечениях в жизни.

Настя, вы из театральной семьи, ваши родители актеры. Когда вы твердо решили пойти по их стопам?

Когда я училась в старших классах, все думали, что я буду переводчиком или журналистом. В 10 классе я поехала в Самару, где жил и работал отец. И попала на гастроли «Табакерки», посмотрела спектакль «Псих». Там играл Олег Павлович Табаков. После спектакля я подошла к нему и сказала, что хочу поступать в театральный институт. Он сказал: «Дерзай, девочка!». Вот тогда я решила, куда буду поступать. Когда я сказала об этом маме, она была в шоке. Начала готовиться и с первого раза поступила в Школу-студию МХАТ (руководители курса – Роман Козак и Дмитрий Брусникин).

Кем бы вы могли стать, если бы не стали актрисой?

Переводчиком или журналистом. Надо действительно любить свое дело так, чтобы несмотря на всевозможные препятствия – идти дальше. Безусловно без любви к своей профессии это не получается. Я боюсь, что если бы я не стала бы актрисой, то мне бы не хватило терпения в другой профессии.

Каким вы были подростком?

Трудным, просто ужасным. Со школой отношения не сложились. У меня был синдром вранья. Я ужасно училась в школе и боялась маме сказать, что у меня плохие оценки и я плохо себя веду, потому что мама бы меня наказала, и я сидела бы дома. Ради свободы я начинала врать. Потом, когда мама приходила после родительского собрания, я так получала по шапке! Мама все говорила: «И что из тебя вырастет?». Я вообще ни черта не читала. Вообще! И, когда я поступала в театральный, мама переживала, что за меня будет очень стыдно. Например, меня спросят: «Какая у тебя любимая книга?», а я отвечу: «Носов “Витя Малеев в школе и дома”»! Знаете, я на протяжение 17 лет все время читала «Витя Малеев в школе и дома». И больше ничего! Когда я поступила, мама все боялась, что меня отчислят. Действительно, когда я училась, мне было очень трудно сосредоточиться на чем-то: я все время отвлекалась по разным поводам. Мне говорили: «Будь чуть-чуть посерьезней». Это было очень сложно.

А какие у вас были в школе любимые предметы?

Да, не знаю… Физра. Там, где меньше напрягаться надо. Я занималась спортом, и поэтому мне на физре было легко. С русским языком у меня тоже было нормально – врожденное чувство грамотности. По этим предметам у меня были хорошие оценки. Потом в какой-то момент я чуть-чуть увлеклась химией, мне нравились лабораторные работы. Но, когда дошло до заучивания материала, таблицы Менделеева – я сразу остыла к предмету. Все было ужасно. У меня семь троек в аттестате, хорошо, что еще так, а не оставили на второй год за плохое поведение.

Вы вели в детстве дневник?

Да. Я и сейчас его иногда веду. Потому что есть какие-то события и ощущения, которые я бы хотела зафиксировать, чтобы потом к этому вернуться и все это перечесть. Мне кажется, что это очень здорово. Подростковые записи в школе – они, конечно, очень смешные. Про всякие влюбленности, про то, что и родители, и никто меня не понимает. Но позже – там интересные записи. 

У вас есть какое-то яркое воспоминание из детства?

Мама один раз взяла меня на гастроли в Алма-Ату (просто не с кем было оставить). Мне было лет 5. Я помню, мы жили в огромной гостинице. И мама не то куда-то меня отправила или я сама куда-то пошла. Я возвращаюсь и не помню, какой у нас номер. Передо мной длинный коридор, справа и слева идут двери. Что же мне делать? Я шла и заглядывала в каждую замочную скважину и кричала: «Мама!». Так я прошла, наверное, номеров тридцать, пока не нашла свой. Мама удивилась, что я не помню, в каком номере мы остановились. А я уже рыдала… К этому воспоминанию я иногда возвращаюсь. Думаю, вот я же была тогда одна, но ведь дошла до мамы… Сейчас ты тоже здесь одна, и ты до своей мамы дойдешь. Это я так себя утешаю.

Диапазон ваших ролей в Театре Пушкина очень широк и разноообразен… Можете сформулировать свое амплуа?

Может, «Человек пробующий» … Не знаю. Кто-то говорит, что это андрогинность. Но все-таки, мне кажется, что я очень девочка-девочка. Просто я пробую себя в разных ролях. Мне это интересно. Надеюсь, что у меня получается. В этом и смысл нашей профессии.

В некоторых спектаклях вы выступаете одновременно в 2-3 ролях. Как, например, в пьесе Островского «Не от мира сего» режиссера Екатерины Половцевой — вы играете хрупкую замужнюю женщину Ксению Васильевну и одновременно «свою младшую сестру» дерзкую Капитолину. Рисунок роли Ксении и так достаточно сложен. Чего стоит ваш эффектный пластический танец-сон. Как вам удалось физически и психологически входить в одном спектакле в совершенно разные образы? Откуда взялось это режиссерское решение?

Этот спектакль создавался в рамках «Режиссерской лаборатории», и сначала в нем не было роли Капитолины. Когда эта работа пошла дальше, вдруг у режиссера возникла идея, чтобы я играла двух сестер одновременно. Мне было очень страшно. Не столько было сложно физически, как морально. Мне не просто было играть Ксению, я ее очень хорошо понимаю. Мне кажется, что это я. Для меня это самое волнительное. Я за сутки перестаю есть, спать. После спектакля я очень долго отхожу. Но это не раздвоение. Мне как-то очень морально тяжело играть.   

Вы «послушная» актриса для режиссера? Любите ли вы импровизировать на сцене?

Мне кажется, послушная и импровизировать – это разные вещи. Я послушная актриса. Всегда иду за режиссером. Мне кажется, что это вообще большая беда, когда артист не доверяет режиссеру. В таком случае надо просто из работы выходить, потому что это очень нечестно. Что касается импровизации – импровизировать я люблю. Но, когда я начинаю импровизировать – и сама «колюсь», поэтому лучше мне этого не делать (смеется).

А если в процессе работы у вас возникают какие-то идеи?

С разными режиссерами по-разному. Но в принципе, всегда можно что-то предложить.

В феерическом спектакле «Барабаны в ночи» по Брехту в постановке Юрия Бутусова вы играете Манке. Гендерную принадлежность этого персонажа сложно определить: то ли мужчина, то ли женщина … За эту роль вы получили «Золотую маску». Как вы настраивались на этот спектакль с такой бьющей через край энергетикой? Как вам работалось с Юрием Бутусовым? Чем вас привлекает работа с этим режиссером?

Юрий Николаевич – это особый для меня человек. Встреча с ним была для меня судьбоносной. Мне очень нравится с ним работать. Это самое счастливое время! Не скажу, что это для меня легко. В моем представлении жизнь – это работать с Юрием Николаевичем! Бывает, что я мучаюсь в какие-то моменты, бывает абсолютное счастье в нашей команде, с которой проводим очень много времени вместе.

Можно сказать, что вы мастер перевоплощений. Вас трудно узнать в спектаклях: вы везде разная. Как вам это удается? От каких ролей вы кайфуете?

Не знаю, как мне удается. Что-то я пробую, дурачусь, придумываю, может, что-то подсматриваю… Иногда мне легче схватить, вытащить роль через какую-то характерность. В какой-то момент я ввожу речевую характерность. Мне очень нравится играть характерную роль Юлиньки в «Доходном месте» по Островскому в постановке Романа Самгина. Роль не огромная и выдающаяся по масштабу. Но там я кайфую. На самом деле я не могу сказать, что в театре что-то не люблю. Мне кажется, что в этом смысле я настолько счастливый человек и актриса, потому что у меня все роли абсолютно разные. И я стараюсь делать так, чтобы мне было интересно и кайфово это играть. У меня все работы какие-то счастливые. 

В спектакле «Гардения» Семена Серзина по пьесе польского автора Эльжбеты Хованец вместе с актрисами Александрой Урсуляк, Натальей Рева-Рядинской и Эльмирой Мирэль вам удалось при минимуме декораций рассказать зрителям пронзительную история семьи. Чем для вас интересна эта постановка?

«Гардения» – это для меня тоже очень важный спектакль, потому что я его называю одой моей маме. Мне кажется, что я в характере немного от нее взяла. Мама очень властная, она все время кричит. И для меня это очень волнительный спектакль, потому что я каждый раз думаю о маме. Мама у меня живет далеко, в Омске.

Она смотрела спектакль?

Нет, еще не смотрела. Просто должна для этого прилететь в Москву, но она работает. Я бы очень хотела, чтобы мама посмотрела. Но, боюсь, что при ней я сыграю этот спектакль очень плохо. Я очень-очень волнуюсь. Для меня это очень важная работа, в которую вкладываю много сил. Для меня мама – это очень трепетно.  

Вы в Театре Пушкина работаете уже 12 лет. Чему вы за это время научились, как выросли в артистической профессии?

Я получила бесценный опыт, работая с разными режиссерами в команде отличных актеров. Мне представилась возможность попробовать свои силы в разножанровых спектаклях. Я поняла, что самое главное в работе – это команда, и мне с ней очень повезло!

Есть ли у вас кумир среди актрис?

Мне очень нравится Мэрил Стрип. Из российских — Анна Михалкова мой фаворит.

С кем из режиссеров вы хотели бы поработать?

Самая моя большая мечта и какая-то другая планета – это Андрий Жолдак. И, конечно же, Кирилл Серебренников, Дмитрий Крымов… На самом деле много режиссеров, с которыми я хотела бы поработать. Но Андрий Жолдак – мой кумир.

Ваши увлечения помимо театра?

Я очень люблю танцевать. На протяжении трех лет в разных интервью я постоянно говорила, что хочу заниматься танцем vogue (стиль танца, базирующийся на модельных позах и подиумной походке – ред.). И только сейчас я пошла на этот танец. Еще подтягиваю английский. Встречаюсь с друзьями. И недавно у нас была классная встреча. Когда мы учились в институте, мы создали свою музыкальную группу. Она называлась «МЕКА» по первым буквам наших имен (Михаил, Евгений, Ксения, Анастасия). Мы выпустили три альбома. Моему однокурснику и другу Мише Миронову исполнилось 38 лет. В одной нашей студенческой песне есть строчка «Когда мне будет 38 лет». По предложению Миши мы решили сделать концерт под живую музыку с инструментами, а не как раньше, под фонограмму. Мы впервые исполнили 19 треков с живыми инструментами. Это было в одном московском клубе. Я, конечно, никакая не певица, но мы спели вчетвером. Это для меня что-то новое! В итоге получилось все очень здорово!

Вы амбициозный человек?

Безусловно, да! Невозможно в профессии быть не амбициозным человеком. Тогда нет смысла ей заниматься. Но у меня такие тихие амбиции. Я не люблю о них громко распространяться. И потихонечку иду своей дорогой.

Какой театр вам ближе по духу? Классический, экспериментальный или провокационный, когда на сцене мелькают голые тела и звучит ненормативная лексика?

Я вообще не делю театры. Меня может зацепить абсолютно любой, независимо от специфики. Любая тема может в меня попасть. Прежде всего театр должен быть живым. Я должна видеть людей, тогда он меня цепляет. А какой это театр – это не важно.

Случались ли какие-то «проколы» или смешные ситуации с вами в спектаклях или на репетициях?

Конечно, случались. Самое страшное для артиста – это «белый лист». Когда ты выходишь на сцену в спектакле, который ты играл много раз, и вдруг перед глазами «белый лист» — ты не помнишь ни одного слова. И вот я играю в своем первом спектакле «Оffис» в постановке Романа Козака и хореографа Аллы Сигаловой. У меня достаточно сложный монолог очень быстрого текста, который совмещен с танцевальными па и пластикой. Перед каждым спектаклем я все репетирую и повторяю. И вот идет спектакль. Первую часть я сделала, повернулась и вдруг поняла, что не помню ни одного слова! Но останавливаться нельзя. Руки что-то делают, а рот не говорит. И я начала нести всякую ерунду: «Все в порядке! Все нормально! У меня все хорошо. Я сейчас зайду к шефу». А в голове проносится: «Быстрей, быстрей, вспоминай!». Этот момент может выглядеть со стороны очень смешным. Ребята сзади, глядя на меня, кололись. Но у меня было ощущение, что я умираю. Заколотилось сердце так, кровь остыла так – я подумала, что, когда у человека случается ощущение смерти – вот это ровно оно. Я больше этого не хочу! Я вспомнила слова и продолжила играть. И теперь, играя этот монолог, думаю, только бы не забыть слова!

А вообще мы любим посмеяться. Я сама и мои партнеры очень смешливые. Может даже ничего не происходить. Мы просто можем встретиться взглядом – и все – начинаем отворачиваться… Еще у меня дислексия, и бывает, что я очень сильно заговариваюсь. Иногда получается что-то смешное и совершенно не по-русски.

Вы смелый человек? Способны ли на неординарный поступок?

Смотря что имеется в виду. Прыгнуть с парашютом? Да. Набить татуировку? Я вся в татуировках. Побриться налысо? Да! Думаю, что я могу совершить какой-то неожиданный поступок, если это не нарушает границы другого человека. В принципе, мне нравится испытывать себя, пробовать что-то новое.

Любите ли вы делать записи в соцсетях?

У меня есть Инстаграм. Я фоточки люблю выкладывать. А посты в фейсбуке я не пишу. Так талантливо, как это делают другие люди, я, наверное, не умею.

Поделитесь маленькими женскими слабостями.

Я очень люблю одежду и люблю одеваться. Неравнодушна к косметике, при этом я практически не крашусь, только на сцену. У меня такой огромный сундук для косметики, я его открываю и периодически выкидываю то, что с закончившемся сроком годности. Может лежать по 5-10 лет, но очень люблю, чтоб было. И еще я очень люблю сладкое, шоколад в большом количестве. Вообще поесть люблю – обожаю блюда из рыбы и морепродукты. Единственное, мясо не ем.

Есть ли у вас театральные приметы?

Например, у меня есть примета, связанная со спектаклем «Барабаны в ночи». У меня есть такие бесформенные штаны на подтяжках. Я их не разрешаю стирать. И только один раз, когда уже заканчивается сезон, я разрешаю это сделать.

Перед спектаклем «Добрый человек из Сезуана» я должна поцеловать всех больших собак на сцене. Тогда спектакль пройдет хорошо. Такая примета.

Еще одна примета, которой меня научили во времена учебы в институте. Накануне экзамена нельзя было мыть голову. Сейчас я в это не верю.

Популярность многих артистов связана со съемками в сериалах и в рекламе. Вы снялись только в сериале «Ворониных». Почему? Как вы относитесь к участию в рекламных роликах?

Насчет «Ворониных». Мне позвонил мой агент. В этот момент мне очень нужны были деньги. Я посмотрела сценарий, это было неплохо. Про сьемки в рекламе. В принципе, я думаю, это не зазорно. Считаю, что у каждого свой путь. Мне это не очень интересно. Но сказать, что я кого-то не уважаю или сказать, что «фу» это позорно – нет, я так сказать не могу.

Со времен Камерного театра существует поверье, о котором говорил в интервью художественный руководитель Евгений Писарев, что, когда умер Таиров, Алиса Коонен послала проклятье театру. Верите ли в это? Преодолел ли театр это проклятье? Верите ли в потустороннее?

Мне кажется, Алиса Коонен нам покровительствует. Проклятие снято. Я раньше верила в потустороннее, я даже верила в черных кошек. Я могла стоять полчаса, если кошка перебегала мне дорогу, даже опаздывая. А сейчас я ни во что это уже не верю. Мне бы не хотелось думать про эти проклятья…Это не очень благодатная почва нести на себе проклятье. Мне кажется, что мы все очень честно и с любовью здесь работаем. И никакое проклятье не работает в профессии и к друг другу!

Как вы считаете, должен ли актер иметь активную жизненную позицию и не устраняться от каких-то несправедливых событий в стране? Например, недавно творческое сообщество выступила против сфабрикованного задержания журналиста Ивана Голунова. Или по так называемому московскому делу актеры встали на защиту обвинения и задержания молодого актера Павла Устинова? В т.ч. высказали свое отношение по этому вопросу и актеры Театра Пушкина – Евгений Писарев делал заявления об этом перед началом спектаклей, актриса Александра Урсуляк стояла с одиночным пикетом. Вы поддерживаете такую позицию?

Поддерживаю такую позицию. Я тоже выходила на пикеты. Мне кажется, что это абсолютное дело каждого. Я никого не упрекаю за то, что кто-то не ходит на такие мероприятия и не имеет какую-то позицию. Но также я имею свою гражданскую позицию и я ее высказываю так, как могу. Мне все-таки кажется, что есть какие-то несправедливые вещи. Я очень бы не хотела, чтобы со мной, моими родителями или с моими друзьями, не дай бог, случилась такая ситуация.

Какое качество вы больше всего цените в людях?

Честность.

Текст: Людмила Зарубинская, Александр Стрига
Фото: Ольга Штейнберг, Ирина Харламова

Метка актриса, Интервью, Настя Лебедева, Театр имени Пушкина

[fb-like-button]