Выше «Плинтуса»

И вот, наконец-то, это случилось. Правда, теперь автор настаивает на том, что герой нового романа под названием «Хроники Раздолбая» – вовсе не он сам. Мол, реальность и вымысел роднят только до боли знакомые приметы начала 90-х и описания забавных житейских ситуаций, в которые непременно влипают «молодые-зеленые». Прочитав «Хроники Раздолбая», говорю автору, что смею не верить ему на слово. На что он коротко, улыбаясь, ответит: «Ваше право». На самом деле, такого разговорчивого собеседника, которому важно быть услышанным и понятым, не встречала давно…

Павел, написание романа – претенциозное мероприятие, требующее уединения, времени. Тем более, если дело касается второго официального вхождения в литературу. Как долго вы его создавали?

Долго. Знаете, недостаточно просто сесть и написать. Надо чтобы все эти герои в голове созрели, чтобы выстроился сюжет, все расставилось на свои места. Первые наброски я начал делать еще в конце 90-х. Тогда же появился герой – Раздолбай. И за полтора года было написано страниц 500, из которых в роман вошло процентов 15, и то в переделанном виде. Поскольку «Хроники Раздолбая» – дилогия, я полгода составлял план обеих книг. Собственно написание заняло 2,5 года, из которых какие-то месяцы выпадали. Без отрыва, наверное, я бы сделал эту работу года за полтора. Надеюсь, вторую книжку буду писать, не отвлекаясь.

«Хроники» заканчиваются на самом интересном месте – на пике рефлексии мятущегося героя, когда он не может найти ответ на вопрос: «Что делать?». Что будет в следующей части: мы станем разгадывать ребус его дружеской и любовной линии, а потом вы нас погрузите в «Зрелость Раздолбая»?

Нет, это одна большая история, финал которой, как и в «Плинтусе», можно будет сосредоточить в одной-двух фразах. Мне очень важно показать развитие характеров всех главных героев – Валеры, Мартина, Миши и Дианы, а не только Раздолбая. Период их юношества, описанный в первой книге, необходим – без этой предыстории персонажи будут недостоверны. Не будет понятно, как они формировались, какое мировоззрение у них было в конкретный период времени. Вы уже заметили по первой книге, что роман в некоторой степени можно назвать религиозным? В конце восьмидесятых, на которые приходится начало истории, большинство людей в нашей стране думали, что попы нужны были только затем, чтобы заставлять народ слушаться царя, и религия – пережиток, которых почему-то не добила советская власть. Таковым было мнение 95% людей нашей страны. И вдруг мой герой встречает сверстника, у которого совершенно другие мысли на этот счет. Причем это не забитый дурачок, а умный и целеустремленный парень. У героя возникает к теме религии интерес – пока что на уровне наивных юношеских исканий. Эта линия будет развиваться на протяжении всей истории, и она очень важна. Можно сказать, эта книга еще и о том, как в нашу атеистическую жизнь стала возвращаться тема веры, и как она трансформировалась.

Как полагаете, всем читателям доступен смысл того, что «Хроники Раздоблая» – это религиозный, а не антирелигиозный роман? Ведь в нем звучат довольно вольные суждения о вере…

Вольных суждений там нет, есть, как я уже сказал, наивные искания девятнадцатилетнего героя. Что же касается доступности смысла… Знаете, некоторые люди могут и «Муму» истолковать превратно. Ручаться за таких я не могу, но со своей стороны ничего нарочно не усложнял и туманом не окутывал. Цель была поставлена – писать просто. Мне в свое время привели замечательные слова Пушкина, адресованные его близкому товарищу, который тоже подвизался на литературной ниве: «Мой друг, ты же умен, не пиши красиво». Доступность смысла для меня важнее витиеватой формы.

Но в вашей книге есть эпизоды, когда вы подробно и вдохновенно описываете происходящее. И таких фрагментов очень много.

Конечно, какие-то «украшательства» я добавляю, но еще раз повторю – это не самоцель. Словесные изыски мог позволить себе Набоков, потому что это его стиль. Бунин вышивал свои тексты, Флобер, Булгаков. Но очень многие, хорошие и даже великие вещи написаны просто. Возьмите рассказы того же Пушкина. Гоголь и Достоевский особо не усложняли тексты. Толстой «грузил» смыслом, как будто даже не всегда утруждая себя облачением этого смысла в изящную словесную форму. Мне важно, чтобы моя книга была понятна и интересна как можно большему количеству людей, поэтому за пышностью стиля я не гонюсь. Гонюсь за легкостью восприятия. Многие говорят, что прочитали мой роман задва дня или проглотили 500 страниц за ночь. Это значит, что книга ведет за собой, что у нее есть некая харизма. Плохо написанный текст не потянет за собой, что бы там ни было в содержании – вы будете спотыкаться и читать через силу. В литературе должна быть музыкальность, ритмика, особое построение предложений. Я, когда пишу, каждую фразу проговариваю по несколько раз, вслушиваюсь, как она звучит. Могу заменить слово только потому, что оно неблагозвучно звучит в сочетании с предыдущим и последующим. Потому написание – долгий процесс. Но за счет того, что книга так муторно пишется, потом она быстро и легко читается!

С каким читателем вы хотели бы совпасть?

Самое главное, не разочаровать СВОЕГО читателя. Не секрет, что люди реагируют друг на друга по-разному. Кто-то друг другу симпатичен, кто-то отталкивается на уровне биополей. То же самое происходит с восприятием творчества. «Плинтус» одним людям бесконечно нравился, а других бесил, как красная тряпка быка, но «Плинтус» – более универсальная вещь, чем «Хроники». Детство, разлучение с матерью, любовь-мучение – эти вещи пробирают до сердца почти любого. «Хроники» – совершенно другая книга, и я готов к тому, что часть поклонников «Плинтуса» новый роман не воспримет. Важно, чтобы его хорошо восприняли хотя бы две трети моих прежних читателей, и сегодня, судя по отзывам, можно смело сказать, что это произошло. Может быть даже таких «совпавших» со мной читателей три четверти от общего числа. Это здорово. И еще здорово то, что почти нет средних оценок – книга или очень нравится или вызывает чуть ли не отвращение. Значит, она получилась яркой.

У меня сложилось впечатление, что вы написали хороший захватывающий киносценарий, который должен быть экранизирован.

Может быть. Если и будет экранизация, то в виде сериала. Но для этого история должна быть полностью закончена и иметь достаточное количество поклонников, чтобы сериал был востребован. У меня как режиссера нет такой цели. Я не буду ходить и убеждать: «Смотрите, это надо обязательно снять, давайте запустим!». Для меня эта история именно литературного свойства.

То есть вы сами снимать кино по «Хроникам» точно не станете?

Скорее, нет, чем да. По очень простой причине: на историю в общей сложности я трачу 4 года. А снимать 10-12 серийную картину – это года 2, а то и 3. Представьте, столько лет отдать на написание романа, потом почти столько же трудиться над созданием фильма, ради того, чтобы вышел он же, только в другой интерпретации? Лучше придумать и сделать за это время что-то новое.

Тогда не станем загадывать так далеко. У меня есть вопрос, волнующий тех, кто уже проникся судьбой Раздолбая: что с ней будет после заключенного пари с «местным Воландом», она у него сложится, герой не растеряет себя?

Я скажу только одну вещь. Некоторым кажется, что дальнейший сюжет будет достаточно прост – вот поставлена цель, возник спор, и вторая книга будет посвящена истории выигрыша или проигрыша этого пари. Соответственно, если Раздолбай выйдет из него победителем, случится хэппи-энд, а если ему не повезет, то не хэппи. А вот не так все просто! Ради такой банальности не стоило писать книгу. Будет поворот, который полностью изменит драматургию этой истории.

 
В вашей книге зло выглядит обаятельным, а героя, которому симпатизируешь и сочувствуешь, зовут Раздолбай. По какой причине вы дали ему прозвище с негативной окраской?

Почему она негативная? Может быть, слегка уничижительная. Раздолбай есть раздолбай – ну что поделать? Книга написана в жанре иронического реализма.

Вы согласитесь со мной в том, что ваш персонаж – не герой нашего времени, что эпоха раздолбаев канула в Лету?

Отчего же? У меня перед глазами несколько молодых людей – абсолютные раздолбаи. Сейчас, я думаю, их больше, чем было тогда, потому что в те времена со школы вбивали некие правильные установки: надо учиться, работать, стать человеком. Даже раздолбаи это понимали. А сейчас многие уже этих истин не принимают. Компьютерная игра есть, пиво есть, что завтра будет – не важно. И таких людей огромное количество.

Но ваш герой не такой, он творческий человек, который в силу возраста и молодости совершает ошибки, чтобы в конечном счете набраться опыта и познать жизнь. Вот только есть и такой вариант: Раздолбай в итоге может стать неудачником.

Тут есть важный момент. Почему я сделал героя художником? Почему, скажем, не рядовым офисным сотрудником? Потому что это история о становлении на выбранном пути человека с призванием. То есть я мог бы сделать его музыкантом, писателем, человеком науки – кем угодно, только не корпоративным работником. Это была бы другая история, которая к тому же уже написана – «Духлесс». Моя книга – некая перекличка с «Жаном Кристофом» Ромена Роллана. Этот роман в свое время произвел на меня очень сильное впечатление. И, собственно, толчком к сочинению «Хроник» было желание написать современного российского «Жана Кристофа» – историю формирования человека с призванием на протяжении длительного периода времени… Но это желание стало осуществляться тогда, когда внутри накопилось достаточное количество материала и не писать стало невозможно. Я вообще считаю, что писать книгу надо тогда, когда ты не можешь не писать ее. Вот не можешь похоронить в себе эту историю, и все тут. Скажите, правильно было бы похоронить в себе «Плинтус»?

Ни в коем случае.

 

Беседовала Юлия Смолякова

Фотографии: Виктор Новиков

Метка Выше Плинтуса, книги, Павел Санаев, Похороните меня за плинтусом, Хроники Раздолбая

[fb-like-button]