Золотогласая певица

Мы бродим по коридорам Московского академического Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко в поисках свободного помещения, где можно было бы спокойно поговорить. В этот субботний вечер его репетиционные и административные помещения нарасхват: идут занятия в студиях, подготовка к премьерам. Солистка театра, прима многих мировых сцен Хибла Герзмава, не теряя времени, обсуждает с помощницей какие-то организационные нюансы – билеты, отчеты, договоры, связанные с фестивалем ее имени, который начался 6 февраля.

Странно видеть один из лучших голосов России в роли руководителя. В итоге мы и приземляемся в кабинете директора оперы театра. Кажется, это очень символично. Ее глаза – а имя Хибла с абхазского переводится как «золотоглазая» – действительно сияют, как драгоценный металл. Но взгляд наполняется холодным блеском, когда она говорит об организационных вопросах, – или же излучает солнечное тепло, когда беседа заходит о любимом джазе или единственном сыне.

Скажите, много ли приходится заниматься вопросами в связи с фестивалем, которые вам, как артистке, не свойственны? Выполнять какие-то менеджерские функции?

Я должна успевать все и стараюсь следить за всем. У меня отличная команда, но во всех больших делах – голова должна быть головой. Я углубляюсь во все значимые детали. А в Абхазии вникаю вообще во все – до гвоздя и стула.

Фестиваль «Хибла Герзмава приглашает…» уже тринадцатый год проходит в Абхазии, теперь часть концертов и в Москве. В связи с чем? И что останется на родине фестиваля?

В Абхазии фестиваль родился, там он был, есть и будет. Сейчас он несколько расширил свою географию. Ведь Москва – это мой второй дом. Два знаковых места здесь: Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко, где я служу и где меня вырастили, и Большой зал Консерватории – моя альма-матер, где я состоялась как музыкант. Мне кажется, это очень символично, что фестиваль проходит именно в этих местах – в Абхазии и на знаковых сценах Москвы.

Мне кажется, когда музыкальный фестиваль проводится в Абхазии, – это некий гуманитарный проект. Как только он оказывается на площадках столицы, у кого-то может возникнуть ощущение, что мероприятие превращается в элемент системы продвижения артиста, чье имя он носит. Сколько в нем промоушена, и нужен ли он вам?

Надеюсь, меня поймут правильно, поэтому скажу так: полагаю, что имя Хиблы Герзмава в Москве не нуждается в дополнительной раскрутке. Поэтому для меня в фестивале нет рекламной составляющей. У меня есть свой зритель. В театре – одна жизнь. Другая – на сцене Консерватории и в Концертном зале имени Чайковского. Эти сцены – мой дом. Россия дала мне очень многое. И потому я уверена, что весьма правильно перенести часть абхазского фестиваля в российскую столицу. Люди, которые ходят на мои спектакли и концерты, будут рады посетить и другие мероприятия в рамках фестиваля. Программа у нас очень разнообразная. 18 марта на сцене Большого зала Московской консерватории будет исполнен Реквием Джузеппе Верди, а 29 апреля состоится концерт “Viva l’Opera!”.

Не сложно ли вам, в первую очередь артистке, заниматься еще и организаторской работой?

Наш благотворительный фонд не зарабатывает на этом фестивале. Наоборот, благодаря ему мы имеем возможность помогать очень многим – в основном в Абхазии. Поддерживаем детский дом, музыкальное училище, оркестр, выполняем ряд каких-то других миссионерских дел. Огромную роль играют мои друзья-меценаты, благодаря которым эта деятельность и этот фестиваль возможны.

Самое громкое шоу последних лет – открытие сочинской Олимпиады. Каковы ваши впечатления?

Мне очень понравилось. Масштабно, красиво, зрелищно, мощно, эффектно. Очень много истории, подчеркнуты важные моменты, на которых нужно было сделать акцент.

Будете следить за выступлениями спортсменов, несмотря на свой плотный график? Какие виды спорта вам интересны?

По возможности. Я люблю лыжи, сноуборд, коньки – и, естественно, фигурное катание!

Есть ли какое-то мероприятие общероссийского или международного уровня, на открытии которого вы мечтали бы выступить?

Об этом я точно не мечтаю! Если пригласят – с удовольствием приму участие. Но чтобы специально стремиться к такому – нет.

По первому музыкальному образованию вы пианист. Сейчас, глядя на людей, которые вам аккомпанируют, не возникает ли сожаления: почему я не за роялем?

Мне кажется, у каждого человека своя судьба на сцене. Чье-то призвание в том, чтобы играть на рояле, чье-то – чтобы петь. Когда-то мне нужно было выбрать, и считаю, что я сделала правильный выбор. Гениальной пианистки из меня не вышло бы. У меня прекрасное музыкальное образование, я окончила Сухумское музыкальное училище и очень благодарна педагогам. Прекрасно владею инструментом, и это помогает в моей оперной жизни. На мой взгляд, певцы-инструменталисты по-другому поют. Как бы то ни было, мое прошлое как пианиста постоянно помогает мне.

К каким горизонтам вы сейчас стремитесь?

Надеюсь, что наши горизонты лучатся ровным красивым светом. Верю, что программа фестиваля своим разнообразием покорит публику. Далее в другой – театральной – жизни меня ждет много контрактов. Жизнь расписана до 2017 года. Впереди – первые театры мира и главные партии. Для меня это очень важно.

Я слышал, что российским певцам очень сложно пробиться на европейской оперной сцене…

Не только российским – там вообще непросто. Оперный Олимп и оперная жизнь вообще – это отдельная планета. Право занимать высшие ступени здесь нужно заслужить. Для меня было важно работать с хорошим импресарио, который мог бы предложить мне лучшие театры мира и главные партии. Слава Богу, что моя судьба сложилась очень благополучно.

Россияне должны быть на голову выше певцов из других стран, чтобы предпочтение отдали им, приглашая исполнять ту или иную партию?

Поверьте мне, когда мы приезжаем в театры других стран, очень часто российские певцы звучат лучше многих. Мне всегда везло: у меня были потрясающие, сильные, интересные партнеры. Мне кажется, во многом это судьба и фортуна. Для того чтобы жить в европейском театре и чтобы тебя туда приглашали, ты должна быть яркой индивидуальностью. Конечно, однажды должно повезти, но в этот момент нужно быть очень сильным, чтобы взять высоту, показать все, на что ты способен, и просто понравиться. Женщина-певица должна быть с ровным красивым тембром голоса. Молодой, привлекательной, не толстой, хорошо смотрящейся на сцене…

Не толстой? А как же это распространенное – может быть, среди обывателей – мнение, что голос у оперного певца на что-то должен опираться?

Мы всегда опираемся. Но не на жир! Для голоса важны другие вещи – энергетика и хорошая школа, а никак не лишний вес!

Меня всегда восхищает, как вы выглядите на сцене: изысканные туалеты, безупречный макияж… Насколько красивое платье помогает артистке?

Это первым делом! Я говорю сейчас про себя: чтобы у меня было отличное настроение и я выступила хорошо, мне нужно правильно распеться, иметь красивый мейкап, прическу и обязательно – потрясающее платье. Тогда и спина ровная, и все получается. Женщина должна быть на сцене красивой и стильной.

В каких ближайших постановках мы сможем вас услышать?

В нашем театре ближайшая постановка – «Дон Жуан», премьера состоится уже 10 июля. А далее меня ждут Метрополитен-опера, «Ковент-Гарден» и Венская государственная опера. Буду петь в «Дон Жуане», «Отелло» и «Турандот», а еще в «Сказках Гофмана», в которых я исполняю сразу четыре роли.

И именно за этот спектакль вы были номинированы на «Золотую маску»… Играете комические роли, исполняете классический репертуар, джаз, народную музыку. В каком репертуаре вы «работаете», а что для вас отдых или, может быть, хобби?

Народная музыка была во мне всегда. Не могу сказать, что я пою ее много. Но в некоторых моих сольных программах есть такие номера. Если я пою джаз, то отдыхаю от оперы. Для меня это стопроцентное хобби. Я воспитывалась на хорошей музыке, и любовь к джазу у меня с детства.При Театре Станиславского создан джазовый ансамбль, за что огромное спасибо нашему генеральному директору Аре Арановичу Карапетяну. Он поддерживал нас во всех наших начинаниях. Когда я была еще, можно сказать, маленькой девочкой, здесь, дома, в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко мою любовь к джазу всячески поддерживали. В свое время у нас было несколько концертов с Даниилом Крамером, а сейчас – целый джазовый оркестр. И я счастлива, что это так.

В одном из ваших интервью вы сказали, что вам не нравится, как звучит ваш голос в записи. Появились ли какие-то проекты, которые вас удовлетворили?

К сожалению, я так и не научилась любить свой голос в записи. Мне кажется, его надо слушать «живьем» – на концертах, спектаклях. Для меня лайв-концерты интереснее студийных. Но записи нужны, мы же не вечные. А я певица из той категории, что уйдет скорее на два дня раньше, чем на день позже. Ни за что не выйду на сцену, если мой голос уже не будет звучать или «сотрется». Поэтому записи делать придется. Но я не люблю это. Мне всегда кажется, что можно спеть еще лучше.

Приходилось ли вам делать на сцене что-то необычное, что нехарактерно для оперного певца?

Конечно. Я не люблю стоять на сцене – мне нравится двигаться. Я вообще очень подвижная. Мне кажется, современное оперное искусство должно приветствовать движение. Замереть и петь – это прошлый век.

Невозможно представить жизнь современного человека без соцсетей. Вы их посещаете?

У меня есть фанская страница в Facebook и есть личная. Заглядываю туда часто. Иногда устаю от этого, удаляюсь. Потом возвращаюсь. Интернетом пользуюсь постоянно. Компьютер всегда со мной.

Следите за комментариями? Читаете, что люди пишут о ваших спектаклях, выступлениях?

Конечно! Мне это интересно. У каждого свое мнение. Могу согласиться с ним или нет. Но меня не расстраивает, если реплика – негативная: естественно, есть люди, которым не нравится то, что я делаю. Это было бы странно и даже неинтересно, если бы были только восхищенные отзывы.

Негатив не приводит вас в какие-то смешанные чувства?

Раньше – может быть. Теперь же я отношусь ко всему более философски. Я практически не читаю рецензии на свои спектакли. Хотя, если вспомнить, никогда и не было разгромных отзывов – таких, чтобы прямо «стирали с лица земли». Кому-то не нравлюсь я, мой голос или тембр. Но это же нормально. Не всем, к примеру, нравится тот или иной цвет!

Выкладываете в сеть какие-то свои личные фото?

Нет. «Зеркало-луки» и съемки в туалетах я не делаю. Иногда бывает, что где-то в поездках меня снимают для фанской страницы. Людям ведь интересно, где я бываю, как я одеваюсь, что ем. Но я не снимаю и не выдаю на всеобщее обозрение фото блюд со своего стола. Снимки из театра, с репетиции, новые концертные платья, из-за кулис – это интересно. Хотя «лифто-луки» у нас были пару раз. Это смешно.

При этом современные интернет-мемы вы знаете…

Конечно. Но вот популярную тему в Японии, когда нужно закрыться волосами и не показывать свое лицо – «анти-фейс», вот этого я не понимаю. Хотя я современный человек, моему сыну скоро пятнадцать, какие-то вещи я не принимаю.

Ваш сын – «ребенок кулис», как у многих артистов?

Да, он театральный мальчик. Я специально когда-то привела его сюда, чтобы показать нашу жизнь и рассказать о ней. Он служил в нашем детском хоре, мы вместе пели в каких-то спектаклях. Сейчас он вырос. Очень музыкальный. Я сделала главное: он знает хорошую оперную музыку, умеет, что важно, слушать оперные спектакли, вырос на хорошем джазе и у него очень хороший вкус. Кажется, у него нет выдающихся вокальных данных, но он прекрасно играет на гитаре, рояле и пока поет панк-рок.

Как вы думаете, куда он двинется дальше?

У него очень хорошая математическая голова. Так что, я думаю, это будет финансовая академия. Главное – я верно направляю его. А дальше – его выбор. Я не хочу навязывать ему свой. Мы лучшие друзья. И надеюсь, что так будет и дальше.

Он следит за вашим творчеством? Дает какие-то свои рекомендации типа «в этом спектакле я тебя не вижу»?

Этого нет, но он, конечно, смотрит мои выступления. Может сказать, к примеру, «мама, ты сегодня прекрасно звучала». Но есть спектакли, которые ему не очень нравятся. Скажем, когда он был маленький, он не любил «Травиату», потому что моя героиня в финале умирает. По окончании он всегда бежал ко мне – ему нужно было видеть, что с мамой все в порядке!

P. S. Когда номер был уже сверстан, мы услышали блистательное выступление Хиблы Герзмава на церемонии закрытия XXII зимних Олимпийских игр в Сочи.

Беседовал Александр Стрига
Фотографии: Павел Ваан, Олег Черноус