Звезды должны быть в небе

Понти имел большие связи в Итальянской компартии ,и наутро они с Софочкой уже летели в Москву на прием в ЦК. Принял семейную делегацию лично председатель Мякита Сауронович Хрущ. По торжественному случаю надел особенную косоворотку с вышитым орнаментом из кукурузных початков, соединенных с советским серпом-молотом. Волновался, но виду не подавал. Повторял про себя: «Баба и в Африке баба, что с нее возьмешь». Однако взгляд на софьюшкино декольте заставлял трепетать даже председателя. «Фу, бисовка», – бухтел он про себя на донецком матерном волапюке.

Впрочем, внешне смущение выдавали только три выдающиеся бородавки председателя, которые в минуты душевной невзгоды выпускали пять лучей и алели, как красные звезды. (Не чуждый мистическому учению Гурджиева, генералиссимус усмотрел в этом особый знак, по причине которого никогда не проверял на прочность недалекого украинского выдвиженца.)

Итальянским гостям председатель Мякита заявил:
– Мы и сами об этом думали. Поджигатели войны не дремлют, и именно в этот момент нужно показать, что мы сильнее. Не атомными кулаками сильнее, а смекалкой своей, сообразительностью. И дружбой. Ведь на небе что? Правильно – звезды. А вы кто? Правильно – тоже звезды. Вот и давайте назовем эту нашу программу итальянско-советской дружбы в космосе: «Звезды должны быть в небе». Мы космическими стартами занимаемся с 1936 года, только когда Юра полетел – рассекретили это дело. Так что за безопасность свою не беспокойтесь, усё будет безопасно. До Конотопа на кукурузнике опаснее долететь.

Председатель даже замолчал от обнаружившейся у него ясности мысли. И тут же изобразил на лице многомиллионную серпасто-молоткастую суровость:
– Ну, а теперь «данке шон», как говорится, мне пора. Многомиллионная страна свободного труда ждет решения народно-хозяйственных проблем. У кого-то дети не кормлены, кто-то без мужа мыкается, а кому-то…[/one_half][one_half_last]На этих словах председатель Хрущ осекся и, провожая гостей, задумался о чем-то своем. Думал он о Джине. Джине Лоллобриджиде, другой итальянской диве. В далеком 1949 году, во время первой поездки в Италию, ему представили восходящую в то время звезду с удивительным бюстом. Он полюбил ее со страстью немолодого шахтерского сатира. Она приняла его ухаживания с интересом и оглядкой на будущую карьеру. Нездешняя фаворитка была по тем временам неслыханной дерзостью, но Мякита Сауронович рискнул. Риск был двойным, потому что встречались они на вилле у проклятого генералиссимусом югославского тирана Иосипа Броз Тито.

Джина поставила тогда еще не председателю, а секретарю по сельскому хозяйству Хрущу условие: «Хочу, чтобы все бескрайние поля эсэсэсэрии – от Средней Азии до Полярного – были засажены кукурузой. Это мой любимый злак. Волшебный. Всех накормит». Хрущ загорелся идеей. «Генералиссимус не позволит, – мысль напряглась ,как спусковой курок. – Но мы это решим». И поклялся решить.

Пока, провожая Лорен и ее мужа, председатель Мякита Сауронович купался в сиреневом тумане дорогих воспоминаний, Джина купалась на личном пляже. Пляж был у озера Гарда. Небесам (потому вокруг не было ни души) были продемонстрированы неподвластная времени крутизна бедер, ультрасмелое бикини с камуфляжной раскраской и новейший парик цвета «пепельный блонд».

Однако на душе было невесело. Личный пляж был заведен совсем не в оздоровительных целях. Озеро служило актрисе тем, для чего в сказках мачехам Белоснежек служат зеркала-оракулы. «Я ль на свете всех милее?» – вопрошала Джина. Свое решение озеро выдавало цветом воды. Бирюзовый – да, свинцово-серый – нет. «Нет» означало: «Мол, всех милее София Виллане Шиколоне, более известная как Софи Лорен». (И не забудь, Джина, – додумывала Джина, – не только милее, но на целых семь лет моложе тебя.)[/one_half_last]

Метка Ашкеров Андрей, Светлана Акатьева