На одной ноге в гамаке

Гонорары делят поровну, ни одного курильщика в команде, в общей сложности 25 детей на всех, 30 лет исполнилось их коллективу. Такова «занимательная арифметика» группы «Несчастный случай». «Алексей Кортнев и Ко» по-прежнему популярны, позитивны, перспективны. Отсюда вопрос: почему история «НС» совершенно не оправдала тезис капитана Врунгеля – «как вы яхту назовете, так она и поплывет»? Неужто попутный ветер всегда сопровождал плавание команды капитана Кортнева? А если без норд-остов не обходилось, то как их переживала группа? Eclectic не стал «свистать всех наверх», но обратился за ответами к тому, кто, собственно, и стоит все эти годы за штурвалом.

Алексей, «Несчастному случаю» – 30! Если откровенно – сколько раз за эти годы возникало ситуаций, когда участники группы оказывались в одном шаге от развала-развода-разрыва?

По-настоящему критических моментов не было никогда. Были патовые ситуации, когда мы не знали, что делать дальше. Вроде и серьезного конфликта не возникало, но витала в воздухе мысль – может, лучше разойтись? Особенно рельефно она проявилась, когда группе исполнилось 20. Мы предполагали, что юбилейные концерты отыграем, потом – корпоративы, и… Но «не случилось» – так хорошо прошли эти выступления, что после них мы стали только сплоченнее.

Многие молодые слушатели даже не в курсе, что группа «Несчастный случай» возникла из вашего дуэта с Валдисом Пельшем. Проект двух человек вырос в ансамбль из дюжины участников. Но, как ни странно, со стилем никаких изменений не произошло. Годы идут, а от «НС» не отлипает дух «студенческой Москвы». Это сознательная установка?

Нет. Мы никогда искусственно не работали над имиджем группы, сценическими образами или репертуаром. Все пишется и играется так, как нам присуще. Мы поем песни, которые нам самим нравятся. Те, которые не по душе, – бракуем.

И сколько идет в утиль?

Мало – процентов пять. Иногда становится понятно, что в утиль нужно было отправлять то, что уже выпущено. В каждой пластинке есть 2-3 неудачи, но это нормально. Очень трудно в начале пути песни понять – хорошая она или плохая.

Вы – профессиональный музыкант-песенник, опытный либреттист. Не возникало ли соблазна хотя бы раз в два года выпускать по попсовой коммерческой композиции – аудиторию бы постоянно расширяли?

Я много раз пытался, но не получалось. И потом – какой смысл делать то, что тебе не нравится? Понимаете, большее количество концертов мы играть не хотим. Можно только менять количество слушателей – выходить на стадион или делать такие «интим-концерты» на 200–300 человек, а за билеты брать 20–30 тысяч рублей. И то и другое претит моему представлению о том, что мы делаем на сцене. То есть мы точно не «стадионная» группа, а что касается таких «лакшери»-выступлений – зрители, способные заплатить 20 тысяч за билет, могут быть только растворены в остальной публике, но если они собираются вместе и, так сказать, рафинируются – это представляет собой довольно неприятное зрелище. Мы не хотим работать для «лакшери»-сегмента. И я не вижу надобности в дальнейшей популяризации группы – она может даже повредить.

Вам достаточно поклонников, которые уже имеются. Это так?

Да. И их много. Что нам нужно делать? Конечно, идти в провинцию. А туда можно идти только лично. Очень большой гастрольный опыт показывает, что никакие трансляции по телевидению и радио не помогают снискать любовь публики. Я вас уверяю, если Мадонна, например, приедет в Братск, она соберет зал, но в основном за счет своей скандальной славы. А вот если туда заедут Рианна или Пинк – реально никто не придет. Потому что люди просто не знают, кто это! Хотя песни слышат каждый день по радио. Но если артист в этом городе не появлялся 2-3 раза и не прошелестело сарафанное радио про то, что «о! это круто, интересно, у нее там живой звук, все скачут вааще», то не пойдут. И поэтому есть города, в которые мы приезжаем раз в год и легко собираем там «тысячники-двухтысячники». А есть места, в которых ты не бывал лет 10, едешь и думаешь: «Ну, уж тут-то люди голодные до тебя, как раз сейчас соберутся!» Ан нет. Приходит человек 200 таких преданных поклонников – так сказать, знакомцев по переписке – и всё. Потому что зрители не уверены в том, что вообще что-то интересное может состояться. Но если подтянешься на следующий год, публики будет уже в 5 раз больше.

Вы много лет уже сосуществуете со своей известностью. И прививка от нее у вас есть. Значит, вам не грозят соблазны, актуальные для рок-н‑рольщиков, которым надо героически противостоять?

Ну почему же. Есть соблазн почивать на лаврах. Я думаю, именно это является оправданием того, что некоторые маститые авторы ничего не пишут: новые песни никогда не добьются популярности старых, это совершенно очевидно. Причем по вполне понятной причине одна из основных мотиваций рок-н‑ролла – это секс, половой инстинкт. Человек, который лезет на сцену с гитарой и микрофоном, в первую очередь взывает к самкам. Понятно, что с возрастом половое влечение, притягательность так или иначе ослабевают. Поэтому как виртуозно ни писал бы сейчас БГ – а делает это он с каждым годом все лучше и лучше – славы песни «Рок-н‑ролл мертв» или «Мочалкина блюза» уже никогда не получится. И если ты поддашься этому осознанию и перестанешь что-то создавать, то все: вышел в тираж, клонируешь то, что уже сделал.

И как выстоять в этой ситуации?

Нужно взрослеть вместе со своими слушателями, не бояться соответствовать своему возрасту. И если уж я вцепился в Бориса Борисовича, а он для меня реальный гуру, то скажу – да, он так и живет. Пишет песни о проблемах своего поколения и своей страны. Так, как он ее чувствует сейчас, будучи 60‑летним человеком. Это прекрасно! То же можно сказать про Андрея Макаревича. И, к сожалению, нельзя сказать об очень многих других, которые пытаются молодиться, писать какие-то «заигрыши» с юной публикой – или, наоборот, перепевают старое. Я знаю таких ребят – это очень достойные люди, но они впрямую говорят: «У меня есть 20 хитов, больше песен в концерт все равно не лезет, поэтому мне и не надо больше ничего делать». Вот в моем случае стойкость – это продолжать работать, всякий раз стараться написать что-то, что заинтересует публику. Хотя это бесконечно трудно сделать на фоне хитов «Что ты имела в виду?» или «Песня о Москве».

Алексей, а если говорить о социальной активности автора, то кто вы: боец или наблюдатель?

Несомненно наблюдатель. Но если что-то происходит, я не могу стоять в стороне – я должен наблюдать изнутри, поэтому мы неоднократно лезли на трибуну, на сцену. Но обратите внимание – я никогда оттуда ничего не говорил. Я настаивал на том, что присутствую среди конкретных людей. Но открывать рот я не считаю правильным.

У вас случались карьерные ошибки, о которых вы жалеете?

Нет. Было много не-карьерных. И продюсерских просчетов было достаточно в начале нашего пути. Именно полное отсутствие продюсерского подхода к музыке, конечно, помешало нам занять другую позицию в рок-н‑ролльной иерархии. Но, опять же, я совершенно не уверен, что сейчас мы находились бы на этой ступени с тем же комфортом, с каким расположились на своей. За 30 лет работы с Пашей, Сережей, Валдисом, а потом с Митей, который пришел 19 лет назад, мы ни разу не переругались, не делили деньги. Пирог делится строго на равные куски. Я получаю с выступлений ровно столько же денег, как директор, барабанщик, басист и так далее. И это позволяет нам оставаться в первую очередь друзьями, во вторую – коллегами, в третью – довольно известной и успешной группой, в том числе и финансово. Понятно, что вокруг нас ходили продюсеры. Даже ныне покойный великий Юрий Айзеншпис предлагал заняться «Несчастным случаем» по знакомству, но мы категорически отказались. Вернее – мягко отказались.

Дежурная шутка и неформальный девиз наступившего года Лошади – «Ржем и пашем!» Какие надежды возлагаете на 2014‑й?

У меня есть планы, но нет никаких надежд. Потому что это не из категории чудес. У нас накопилось большое количество новых песен. И я знаю, что мы допишем и запишем следующий альбом – к осени, вероятно. Надежда ли это? Наверное, нет. Мы совместно с фондом Константина Хабенского выпустим детский мюзикл «Маугли в каменных джунглях». Надеюсь, он получится хорошим (а, вот где надежда!). Параллельно наверняка будет много концертов, спектаклей и гастролей. И если все случится удачно, летом я снимусь в кино. Пока не знаю в каком, но что-нибудь, думаю, возникнет – прошлый киногод я пропустил и сейчас говорю всем: «Ребята, я снова на рынке!» Да, все-таки – надеюсь, что все реализуется. Обязательно!..

Беседовала Юлия Смолякова
Фотографии: Кристина Королёва