Мне нравится, что я больна профессией

Она простужена немного и, похоже, проснулась не совсем. Интервью в холодный мрачный февральский день, кажется, обречено на фиаско – глупо надеяться даже на подобие обнажения души. Но хотя бы на неспешный разговор – вполне…

Инга из «Оттепели» Валерия Тодоровского, Надя из «Братьев» Алексея Мизгирева… Сейчас у актрисы Виктории Исаковой есть немного времени для того, чтобы побыть самой собой. Она сидит напротив огромного окна Театра имени Пушкина, наговаривает на диктофон то, что подумается…

Виктория, актеры лучше психологов разбираются в людях. Хотя бы потому, что вы собираете в свою копилку человеческие образы, характеры, чтобы потом точнее сыграть свои роли. По вашим наблюдениям, все ли имеют способность любить?

Умение любить – это дар, который дается, конечно, не всем. Любовь – это же не про то, как вот я влюбилась и меня корежит, выворачивает наизнанку и как мне хочется этого человека. Все это к любви не имеет никакого отношения. Это имеет отношение к жажде обладания, к желанию себе и кому-то что-то доказать. Мы очень часто используем слово «люблю»… «Я люблю тебя» можно сказать и нежно, и страстно – да как угодно. Неизменным остается лишь это «я». По мне, любовь – умение забыть о себе. На это способны единицы.

А обязательно нужно полюбить свою героиню, чтобы сыграть?

Я не знаю, насколько обязательно, но чувствую – да, должна полюбить. Мы же любим себя. Зная свои недостатки, принимаем такими, какие есть. Пусть ноги кривые, глаз косит – неважно! Я все равно себя люблю. Эгоизм – он в человеческой природе. А персонаж – это же человек, с ним такая же история.

В каких обстоятельствах, условиях, эмоциях вам интереснее играть того или иного персонажа?

Мне, конечно же, всегда интересны пограничные состояния – не те, когда у человека все хорошо и когда он в покое… Гораздо притягательнее какие-то острые ситуации, еще лучше – в жизни отрицательных героев. По-настоящему круто получается роль, если ты сможешь полюбить как раз такого персонажа – несмотря на его изъяны. Это, кстати, первое, чему учат в театральном институте.

А бывали случаи, когда доставался образ, в котором вы настолько точно отражались, что вроде и играть нечего?

Такого не случалось, но в сценариях встречались ситуации, которые напоминали эпизоды из моей жизни. Я боюсь играть моменты прошлого, в которых была боль. Не участвую в таком. Я вообще хочу играть выдуманных персонажей. А лучше – сказочных! Но что-то мне никто этого не предлагает…

То есть вы не считаете, что в основе правильно сыгранных актерских задач обязательно находятся пережитые в реальности ситуации?

По мне, так это ерунда. Просто существует эмоциональный опыт, которым ты богат. Когда тебе 19 лет, этого опыта мало, к 35 годам его прибавляется, еще больше этого богатства в 50. К тому же существуют поведенческие штампы: ты всегда можешь напридумывать, напитать своего героя чем угодно.

Молодость вместе с опытом – вам уютно в своем возрасте?

Да, мне нравится. Приходит опыт, но все-таки кое-что уходит безвозвратно. Допустим, я играла Нину Заречную – тыщу лет назад, – и играла, как мне кажется, очень плохо. Предположим, сейчас я взялась бы за эту роль и понимаю, что во мне есть содержание, позволяющее сыграть Заречную. Но уже нет той юности, свежести, которые нужны. Что-то находим, что-то теряем. Неизбежность… И Джульеттой я никогда не стану. Хотя если пьесу будет ставить Юрий Николаевич Бутусов, то эта героиня вполне может стать 35‑летней. Потому что для его режиссуры нет границ. Вспоминаю прошлое десятилетней давности, ощущение самой себя – становится смешно. То глаза бы не эти, то нос бы покороче… Сейчас я смотрю на свои юные фотографии и думаю, какая я была хорошенькая. Еще бы мозгов тогда побольше… Но, к сожалению, мы не можем ценить то, что нам дано сейчас.

А как изменилось со временем ваше отношение к профессии?

Исчезло вот это: «я готова на всё». Пионерский задор пропал. Его приступы еще периодически случаются, но хватает меня ненадолго. Я всегда думаю: «А оправдывает ли цель средства? А сколько будет потрачено сил? А что я в результате приобрету?» Я всегда расставляю все по полочкам, когда мне предстоит сделать выбор. Никто никогда не предугадает количество эмоциональных затрат, кроме тебя самого. На уровне ощущений ты понимаешь, что потрачено бесконечно много, а результат – пшик. Хочется почувствовать, что вложенное принесло грандиозную отдачу. Увы, это редко случается.

Сейчас сценаристы и режиссеры вошли во вкус, создавая провокационные постановки. Но вы давно замечены в смелых спектаклях – чего стоит ваша роль в спектакле Кирилла Серебренникова 2002 года «Откровенные полароидные снимки».

Да, я не трус. Если это не провокация ради провокации. Если подбирается команда людей, которым ты доверяешь, с которыми хорошо. Без важных для меня людей никакой материал не представляет интереса. Я не буду носиться с пьесой и причитать: «Давайте поставим, я так хочу ее сыграть!» Это исключено. Все идет от сверхидеи режиссера, которая нас всех объединит, и мы достигнем результата. Другое дело, готова ли я идти на какие-то роли, эксперименты, которые меня бац! – и как-то изменят? Лично я готова. Но знаю, что 80 процентов артистов – нет.

То есть активное вторжение современной драмы не сделало революции в театральной общности?

Все по-прежнему хотят мирно сосуществовать, носить красивые костюмы. Мама моя мечтает о том, чтобы я всегда выходила на сцену и на съемочную площадку в прекрасных одеждах и перестала играть каких-то несчастных баб.

Значит, образ Марины Цветаевой в вашем исполнении в фильме «Зеркала» ей наверняка понравился?

Да, хотя я вновь играла несчастную женщину. Я не считаю свою профессию тяжелой, но эта роль была чрезвычайно сложна и эмоционально затратна. И эта история не про то, как снимешься в картине и проснешься знаменитой. В нашей профессии частое явление: тебе кажется, что роль сыграна хорошо, а этого никто, кроме тебя, не видит. И наоборот: ощущаешь, что вляпалась и делаешь какую-то ерунду, а все говорят: «Это великолепно, ты невероятная!» Успех математически не просчитать, но именно он – мерило в актерской профессии.

Ваши работы нравятся и той публике, которая смотрит сериалы, и тем, кто приходит на модные театральные показы. К какому зрителю вы обращаетесь прежде всего?

К тому, с кем я говорю на одном языке. В идеале я бы работала только для своих друзей. Потому что я точно понимаю, что мы думаем и беспокоимся об одном и том же. А фраза, которая была бы лестна любому актеру – «Тебя любит вся страна!», – звучит фантастически. Любовь – это обмен энергией, а как чувствовать пристрастное отношение не конкретных людей, а всей страны? Не могу себе представить.

Вы что-то приносите в жертву работе?

Да – собственное время. Вся моя жизнь подчинена профессии. И неизбежно чем-то жертвуешь. Конечно, гипотетически я могу два раза в год на 20 дней уезжать на море. Но смысла в этом нет, потому что я все равно повезу с собой тонну чтения, тонну кино, которое буду постоянно просматривать. Я настолько интегрирована в это, настолько больна профессией, что оторваться от нее физически не могу.

Какие сюжеты, истории в пьесах и сценариях вас увлекают?

Я, наверное, примитивна, но, конечно же, меня больше всего интересуют человеческие отношения. Отношения мужчины и женщины – это бездна. Почему люди соединяются или расстаются? В этой теме можно разбираться до бесконечности. Здесь намешано столько любви, страстей, болей, трагедий… Я всегда надеюсь, что встречу сценарий и пьесу именно о связях между людьми.

А какие персонажи притягивают ваше внимание?

Постоянно слышу, что у меня не современное лицо. Действительно, мне близки исторические герои. Неплохо было бы окунуться в 18-19 века. Костюмы, манеры… Хочется наделить переживаниями картонных персонажей – они ведь, как и мы, были живыми…

У вас есть дистанция с внешним миром?

Да, и очень большая. Я, наверное, только дома такая, какая есть на самом деле. С возрастом пришло желание защищать свое личное пространство, жизнь, семью. Общаюсь с окружающим миром с осторожностью, даже с опаской. Но, несмотря на дистанцию, я экстраверт – все равно с готовностью и радостью отдаю, что могу. Это не изменить, это профессия…

Беседовала Юлия Смолякова
Фотографии: Вадим Гортинский