«Матросская тишина» - вторая жизнь спектакля

В театре Олега Табакова почти через 30 лет восстановили спектакль «Матросская тишина» по пьесе Александра Галича, режиссером которого был Олег Павлович. Своими впечатлениями для Eclectic делится театровед Ксения Данцигер, смотревшая еще девочкой и первую постановку.

«Матросская тишина» в театре Табакова наделала шума еще до выхода спектакля. И не удивительно – решение восстанавливать легенду уже было хорошим информационным поводом, а потом шумная премьера – медийные персоны, отзывы зрителей с упоминанием платков, слез и успокоительных – в общем, полный антураж громкого события. После такого ажиотажа ожидаешь от спектакля чего-то совершенно необычного. И надо сказать, по воспоминаниям, «Матросская тишина» действительно была эмоционально очень мощным спектаклем.

Поскольку я ее видела 28 лет назад, не решусь вспоминать каждую сцену или игру актеров. Помню только свои впечатления как чего-то ужасно щемящего и очень волнующего. Из актеров лучше всего помню Владимира Машкова. И это не удивительно, его сцены можно было смотреть из-за кулис, из осветительской рубки или зала, и всякий раз тянулся за платком.

Олег Павлович Табаков говорил, что критика недооценила этот спектакль, но в тот момент я была не критиком, а закулисным ребенком. Поэтому любила этот спектакль со всем жаром детского сердца.

Так что для меня желание пойти на спектакль было еще и очень личным. Волновалась, конечно. И первое, что меня поразило: то, что это обычный спектакль. Трудно сказать, что я ожидала. Ведь даже помнила все перемены сцен, но с самого начала деревянные балки – как внутренность дома, три актера, Брамс и скрипка выглядели слишком просто. Да и сама пьеса – история еврейского мальчика из маленького Тульчина, уехавшего покорять Москву накануне Великой отечественной и его уже в осажденный город — кажется очень прямолинейной и мелодраматичной.

Нет какой-то особенной режиссуры, новой формы, неоновых огней и экранов.  Все воспроизведено шаг за шагом, как в старой постановке. Но в какой-то момент – мне действительно сложно сказать, когда это случилось, вдруг вся эта простота перестает иметь значение. На сцене происходило что-то гораздо большее, чем сюжет о еврейском папе, игра актеров или декорации. Было даже понятно, как Владимир Машков играет эту немощь и никчемность, неуместность Абрама Шварца, приехавшего к сыну в Москву. Как он жмет руку «большому начальнику», словно приседая, стараясь показаться еще ниже своего роста. Только вот со слезами ничего нельзя сделать.

И снова тот же эффект, что и 28 лет назад. После стольких спектаклей с какой-то особенной режиссурой, невероятными декорациями и новыми формами, я плачу и фантазирую о театральной магии или каком-то мистическом ритуале, который заставляет всех зрителей испытывать схожие эмоции. Я не одна глотала слезы, тут вся прекрасная половина зала достала платки, а сильная – поджала губы.

Даже те, кто видит «Матросскую тишину» впервые, те люди, которым не надо строить советскую или постсоветскую власть, по-прежнему воспитывают детей и выстраивают отношения с родителями. И они не изменились, несмотря на власть, несмотря на отсутствие открытой войны, но эта история Тульчинского еврея про каждого в зале. И хочется позвонить, наконец, родителям, у кого они живы, и хочется наплевать на двойки, пирсинг и красные волосы. Потому что самый главный прогресс и строительство – «та самая советская власть» идет от отца к сыну. Когда каждое следующее поколение живет лучше предыдущего не из-за власти, а потому что их отцы дали им такую возможность.

— А дальше? Что было дальше?

Давид стоит перед койкой в больничном эшелоне, лицом к зрителям. Абрам Шварц – за ним:

— Для меня уже не было никакого «дальше». Дальше, милый, начинается твое «дальше».

Я не возьму на себя смелость сказать, что Абрам Шварц — лучшая роль В. Машкова, но для самого артиста она, очевидно, значит много. Иначе не играли бы этот спектакль так долго, не было бы фильма «Папа» и не было бы этого скрупулезного восстановления спектакля. Дело не только в мизансценах или рисунках ролей. Буклет, программка – все воссоздает не только сам спектакль, но и его историю. Это больше, чем просто хорошая или любимая роль, – восстановление этого спектакля именно сейчас, — попытка написать сценарий длиной в 28 или даже 32 года, создать цельную и законченную историю в самой жизни. И это уже не история про родителей и детей, это гораздо глубже и значительней как для каждого человека, так и для современного театра. Это история отношений учителя и ученика, даже шире – мастера и его учеников.

Очевидно, что не только для нового художественного руководителя Театра Табакова,  но и для всех создателей спектакля от Александра Марина, игравшего когда-то Давида, до Ростислава Бакланова – современного исполнителя этой роли, текст спектакля – диалог поколений уже не от мастера ученикам, а от учеников мастеру.

Когда-то Олег Табаков шел на риск, поставив эту когда-то снятую с репертуара «Современника» пьесу, доверить роль старика двадцатичетырехлетнему студенту (ведь тогда никто не знал, что это Владимир Машков) – это смелость не меньшая, чем народная артистка на роль Джульетты. Но тогда не просто получилось. Тогда этот спектакль стал событием, пусть и «недооцененным критикой». И сейчас 28 лет спустя спектакль снова стал событием. И хочется верить, что теперь он будет оценен.

Потому что, вызывая к жизни эту постановку, каждым словом, движением и жестом воспроизводится диалог с самим мастером и теми, кто играл 20 лет назад – всю историю от начала и до конца. До того момента, когда нет никакого «дальше» Олега Табакова, а есть «дальше» Владимира Машкова.

И уже не важно, поймут ли зрители весь смысл, поймут ли волнение артистов, которые каждый раз, выходя на сцену, встречаются с тенями своих предшественников или самими собой 20 лет назад, важно то, что это событие случилось. И этот сценарий длиной 32 года дописан. А теперь начинается новое «дальше». История преемственности поколений, в них будет жить Олег Павлович – для кого-то в идеях, словах и практике театра, для кого-то в историях, анекдотах и тельняшках (все же помнят Матроскина? – правда совпадение названий). И будут рассказываться легенды, и будет твориться новая история. И может быть когда-то, новый исполнитель Давида Шварца поставит очень простой спектакль, и он станет событием.

Ксения Данцигер, театровед
Фото: пресс-служба театра

Метка спектакль, Театр Олега Табакова