параллели

В гостях у сказки

[one_half]Мораль: мы рождены, чтоб сказку сделать былью!

Советский Союз. Сказка длиною в целую эпоху, которая бередила умы и сердца миллионов, которая под дулом большевистской винтовки приобретала горечь оправданных потерь и сладость мифического счастья, по талонам распределяемого чутким профкомом. И верили мальчишки и девчонки, что заморская жвачка – зло, а заветы Ильича – рецепт стабильности. И вырастали самые настоящие Несмеяны, прячущие золотистые косы под серыми косынками работниц фабричных цехов, а мечты о прекрасных и смелых бригадирах, рассекающих просторы русских полей на тракторах, – глубоко в сердцах, на потаенной полочке, за ситцевой занавесочкой, сразу за общенародным долгом. Мужали мальчишки, и вместе с ними грубели их юношеские хрупкие мечты на суровом ветру, дубели, словно кожа их квадратных черных плащей, с красной отметиной повязки дружинника. И только добрая телевизионная весть из далекого прошлого возвращала на недолгие часы советского труженика в мир волшебства, справедливости, которой ничего не надо доказывать под пристрастным чекистским взором, и самобытных русских героев, свободных выбирать, с какими чудищами им сражаться. Речь идет о передаче «В гостях у сказки» с доброй тетей Валей, рассказчицей, доверить свои секреты которой готовы были все дети Советов. Но это только на пару часов, раз в неделю. А потом, грустно нахлобучив шапку, Иван-дурак понуро удалялся в сказочные дебри, поддерживая за локоток недовольную Бабу-ягу. Претили ему, художнику, свободному до кончиков его русских ногтей, навязываемые партией требования губить Кощея Бессмертного строго три раза в день с часовым обеденным перерывом.

Картина третья: современная
Мерцание экрана освещает полутемную комнату, наполненную голосами сказочных телегероев. Десятки детских глаз вперились в живописный виртуальный пейзаж, громкие взрывы хохота периодически сопровождают комедийные выходки персонажей. Под хруст поп-корна сеанс сказкотерапии идет веселее.

Оттюнингованная царевна Несмеяна, не способная улыбнуться скорее в следствие многочисленных манипуляций пластического хирурга, чем в силу несмешливого нрава, ждет у окна небоскреба, когда же Иван Сильвестрович Сталлоне, оседлав хромированный мотобайк, примчится во весь опор спасать ее от скуки, злостного папика Горыныча[/one_half][one_half_last]и брюзжащей мачехи-скряги. Иван наконец-то врывается в темницу, а вернее, врезается в нее на полицейском вертолете и начинает крушить все на своем пути.

«Надо было базуку брать!» – сокрушается мальчонка в первом ряду, судорожно глотнув колы. «Погоди, сейчас он бластер достанет!» – успокаивает одноклассник.
Иван хватает в охапку царевну, сумку «зелени» и телепортируется на пляж Майами…

Мораль: I’ll be back

Только вот закончится ли хеппи-эндом существование исконно русского Иванушки, вытесненного собственными экранными двойникам, модифицированными до уровня неуловимого спецагента, между делом спасающего мир? Да, русская сказочная книжная и телеиндустрия современности выдает героев пачками, обильно насыщая сюжет и персонажей толстым слоем креатива и зрелищности. Иван теперь другой: поумнел, обзавелся мускулатурой и амбициями. В эпоху категории «супер» не наивный крестьянский отрок, а только супергерой и выживет! И довольные родители, выгодно обменявшие личное свободное время на телеэпопеи о приключениях переживших «ребрендинг» Маши, Ильи Муромца, Золушки и Ивана – далеко не дурака, сами периодически ностальгируют, включив затертую запись со сказкой «Морозко»: тут и разговор неспешный, и глубокая философия, и добро без всяких условностей, и такой знакомый Иван, чем-то похожий на заглянувшего в гости на чай соседа по лестничной площадке. И хочется в такие моменты сказать: «Вань, не уходи, а? Ты нам нужен».