За свободой в облака

На странице Глеба Вореводина в одной из социальных сетей я зависла на два часа, не в силах отвести глаз от того прекрасного мира, который он наблюдает через видоискатель фотоаппарата. А ведь он не фотограф — он спортсмен, бейсджампер (англ. basejumper) — или просто бейсер, парашютист, вингсьютер, обожающий прокси-полеты. Все эти модные слова я выучила уже после интервью с Глебом. Больше всего мне хотелось представить себе, что чувствует человек во время свободного падения…

Глеб, расскажите, пожалуйста, когда вам впервые пришла мысль о прыжке с парашютом.

С детства мечтал стать парашютистом. Правда — представлял себя десантником. Как почти любой мальчишка в мое время, я был «стихийным милитаристом»: из игрушек — только солдатики и автоматы. С возрастом эта мечта ушла вглубь, но не стерлась, и когда я понял, что научиться прыгать с парашютом вполне реально, — пошел учиться.

Сколько лет уже занимаетесь этим?

Лет двенадцать, наверное.

То есть не «прям вот» с юности?

Нет, я начал уже в зрелом возрасте, отучившись в институте и отзанимавшись единоборствами (а занимался я, что называется, плотно — выступал на международных соревнованиях). Закончив спортивную карьеру, тренироваться не прекратил, но обнаружились излишки свободного времени. Появились какие-то деньги, и мне «загорелось» сделать то, о чем мечтал еще мальчишкой.

Как это переросло в профессиональное направление?

Меня это захватило целиком, я серьезно вкладывался в свое обучение. Азартно нарабатывал умение — и в один прекрасный момент понял: ничем другим заниматься не хочу. Хобби переросло в бизнес. Сейчас пытаюсь поставить это дело на поток, чтобы ничем себя больше не утруждать. (Смеется.)

Сейчас у вас клуб?

Не клуб — я работаю инструктором на аэродроме. И у меня есть свои проекты, связанные с горами.

Что привлекает вас в небе? Почему вам нравится прыгать?

Я не понимаю, как можно не хотеть летать. Человек всегда мечтал взлететь — иначе он не рисовал бы ангелов. И сегодня, когда это стало практически безопасно благодаря высокому уровню развития парашютной техники, я уверен — летать должны все. Да, изначально это было опасно, сильно опасно: когда испытывали первые парашюты, люди часто гибли. Но за прошедшие десятилетия парашюты стали настолько совершенны, что улучшать уже нечего. Сейчас они без преувеличения безотказны: компьютерные технологии откроют запасной парашют, даже если прыгнувший потеряет сознание.

А как правильно называется экипировка, в которой парящий человек становится похожим на белку-летягу в прыжке?

Это костюм-крыло — вингсьют.

Костюм-крыло… Даже звучит романтично. И вот вы парите — что чувствуете в эти непродолжительные минуты? Вы же на потоках воздуха держитесь, правильно?

Да. С одной стороны, это, конечно, реальный полет — ты не управляешь какой-то машиной, ты управляешь своим телом — но стопроцентным все-таки его назвать нельзя: все равно ты падаешь. Ты замедляешь скорость падения, к примеру, со 150 до 20–40 км/ч, но вверх тебе не подняться — есть возможность только регулировать быстроту снижения.

Сколько минут может длиться полет?

Если прыгаешь с самолета, с 4000 метров, до открытия парашюта, которое происходит на 1000 метров, проходит примерно минуты три. Это в костюме-крыле. Обычный прыжок с парашютом — без костюма — занимает где-то минуту.

Три минуты – это для того, кто стоит с секундомером. А для вас в полете? Время растягивается?

По-разному — примерно как при езде на машине: иногда ты в каких-то своих мыслях ползешь в пробке и не замечаешь, что прошло уже 4 часа, а порой куда-то опаздываешь — и минуты кажутся вечностью. Все зависит от психологического состояния. Иногда — как прыжок с трамплина, иногда — как восход солнца.

Что заставляет человека, едва приземлившись, снова лезть в горы, тратить день — а то и дни, — чтобы потом пролететь всего-то три минуты?

Есть такие горы, ради которых оно того стоит. На Эверест люди ведь тоже поднимаются. С перелетами, восхождением — тратят по два месяца. А тут — два дня на все! Но это ни с чем не сравнить: сам полет и чувство абсолютной свободы — летишь куда хочешь! Красота! Под тобой — только дымка, облака, земля бежит… А главное, что ты делаешь это без помощи техники, реально сам летишь. Прыжок в вингсьюте — это захватывающий полет, и передать словами всю гамму ощущений просто невозможно. Бейсджампинг тоже затягивает: всегда хочется прыгнуть с какой-то новой горы, в незнакомом месте. У всех гор — разный рельеф. Иной раз можно пролететь в метре от елки, мимо водопада, над горной рекой, высокогорным лесом. Траектория полета может напоминать горнолыжную трассу: здесь резкий поворот, здесь крутой спуск… То же самое и в горах: ты можешь лететь вдоль отвесной стены, словно мчишься по невидимой лыжне. И потом, это совершенно новая эстетика восприятия мира: хочется видеть под собой всё новые пейзажи, попадать в новые истории… Ну, и с парашютом мне тоже не надоело прыгать — после прыжка с самолета можно облетать облака, поворачивать, ускоряться, замедляться.

Глеб Вореводин

А потоки встречного ветра чувствуются?

Ветер не чувствуешь, потому что у тебя довольно большая скорость и ты либо вертикально падаешь со скоростью 150 км/ч при прыжках с простым парашютом, либо — как в вингсьюте — набираешь горизонтальную скорость. Кстати, в вингсьюте, когда ты летишь рядом с человеком на маленькой скорости, можно даже поговорить. Только говорить надо громче. (Смеется.)

В каких горах вы уже прыгали?

Да во всех, в каких можно — разве что кроме Америки, потому что там бейсджампинг нелегален и предполагает довольно серьезный штраф. А так — облетал всю Европу, Африку, Китай…

Здорово! А чем параплан отличается от крыла и классического парашюта?

Это такой вид парашюта, который — в отличие от обычного — при восходящих потоках воздуха может набирать высоту, словно забираться по ним наверх. На восходящих потоках в горах летают очень подолгу; на параплане даже катают пассажиров.

А вы летали на таком?

Нет. Мне нравится свободное падение и неинтересно «тащиться» за парашютом — я от этого «не тащусь». (Смеется.) Парашют и параплан — весьма различные виды спорта: это как сноуборд и лыжи, тоже кардинально разные дисциплины, с разными техническими возможностями и физическими нагрузками.

Как меняется восприятие земной реальности после экстремальных ощущений от полета и немалого количества выброшенного в кровь адреналина?

Становится — нежнее, что ли… Я люблю приехать после 2-3‑недельного турне, спокойно влиться в эту во всех смыслах земную жизнь, покататься с детьми на велосипеде, забрать их из садика, свозить на тренировки. Мне нравится, набравшись там впечатлений, переваривать их в обычные будни. Да и внизу бывать мне тоже вполне по душе — например, путешествовать, открывать для себя другую природу, климат, посещать монастыри, замки, исторические места…

Я видела ваши фотографии: вы способны увидеть не только «крупный план» рельефа под собой, но и маленький цветок среди засохших стебельков травы на горном склоне. Создается ощущение, что вы романтик, и не только воздушный, но и вполне земной…
Думаю — да, конечно, романтик… И считаю, что это нормально. (Смеется.)

Те, кто прыгают в «крыле», — они романтики или больше спортсмены?

Обычные люди. И абсолютно разные. Есть романтики, есть полусумасшедшие. Это может быть «полет души», хобби или спорт — для всех по-разному. Каждый человек, придя в тот или иной вид спорта, обживает его «под себя». Для меня это сейчас — практически образ жизни.

Насколько продолжительна история увлечения «крылом» в России?

Лет 10-15, в мире — лет на 5 больше. За это время произошло развитие и самого «крыла»: раньше они были в два раза меньше, из другого материала, не так хорошо надувались и качество полета было совсем другое.

Было больше риска?

Было меньше возможностей. Это как если сравнивать, к примеру, «Жигули» и «Мерседес». Если раньше вингсьют использовался, чтобы просто прыгнуть со скалы, как можно дальше от нее улететь и открыть парашют на безопасном расстоянии, то с появлением новых возможностей люди, наоборот, стали с его помощью летать вдоль склонов, а парашют использовать для приземления. Вингсьют превратился в хорошо управляемый «гоночный болид». Можно лететь, почти «облизывая» скалы, парить в расщелинах. Но все равно в конце полета нужно отдалиться от скалы хотя бы на 100 метров, чтобы при открытии парашюта избежать столкновения.

Есть такая поговорка: «Хочешь узнать человека — возьми его в горы». В вашем случае она работает?

Да, конечно.

Часто ли вам встречались люди, которые ушли со склона, так и не прыгнув?

Я не видел ни разу. Хотя, наверное, такие бывают — и это их право, в этом нет ничего предосудительного. Меня, например, пугают лазания по пещерам — я испытываю дикий ужас; или страшно смотреть, как люди на мотоциклах гоняют. Сейчас на свете столько видов экстремальной и околоэкстремальной активности, что вовсе не обязательно прыгать с парашютом. Можно заниматься серфингом, нырять с аквалангом… Каждый подберет что-то подходящее именно ему.

Это, кстати, дорогое удовольствие?

Не запредельно дорогое: 1000–1500 долларов стоит сам вингсьют, 2000 долларов — парашют. Если сравнить с тем, сколько зарабатывает «средний» москвич, то и говорить не о чем. За 8000 рублей можно найти билеты в Европу, там снять кемпинг, сделать визу, и всё — живи, прыгай! Дорого обходится попадать в какие-то экзотические места, труднодоступные районы, на очень высокие горы. Основные траты — на обучение: сначала учишься прыгать с парашютом, потом — вингсьют, опять же сначала с самолета, и далее — можешь учиться бейсджампингу. Там тоже несколько ступеней развития: сначала без вингсьюта прыгаешь и только с безопасных скал, а потом начинаешь потихоньку усложнять задачу.

Есть ли в бейсджампинге девушки?

Девушки сейчас есть везде. Нормально прыгают — живы, здоровы. Я рад за них, но сам женщин не обучаю.

Вы берете только крепких парней?

Ну почему сразу крепких — здесь такого понятия нет. Если говорить о самом прыжке, а не о длительном подходе куда-то в горы, то нет нужды в особой выносливости и физической подготовке. Точки, где можно прыгать, абсолютно разные: бывает — лезешь черт знает куда двое суток, а порой — подъехал на машине, вышел и прыгнул.

А если попробовать выразить одним словом то, за чем вы лезете в горы и прыгаете с головокружительной высоты, то что это будет?

Свобода. Абсолютная свобода. (Счастливо улыбается.)

Беседовала Алла Никифорова
Фотографии из архива Алексея Питаленко и Глеба Вореводина
Видео с Глебом Вореводиным