«Нутряное» ощущение правды Шукшина

Мы встретились с Александром Михайловичем Вилькиным перед премьерой спектакля «Беседы при ясной луне» по рассказам В. М. Шукшина. К юбилейному сезону Московского театрального центра «Вишневый сад», которому в 2020 году исполнится 25 лет, а также к 45-летию со дня смерти знаменитого советского актера и режиссера, коллектив театра представил постановку по его произведениям. Об этом и о многом другом в интервью для журнала ECLECTIC.

Василий Макарович Шукшин относится к тем авторам, который идеально подходит для студентов. Там и забавные сюжеты, интересные характеры, и при этом при всем, надо понимать, что для большой сцены необходимо новое понимание актуальности его произведений. В чем они?

Когда ко мне обратился актер нашего театра и режиссер постановки Сергей Ковалев с предложением поставить спектакль по шести рассказам Василия Шукшина: «Верую», «Хозяин бани и огорода», «Микроскоп», «Билетик на второй сеанс», «Миль пардон, мадам!» и «Бессовестные», отправной точкой для нас стала мысль о том, что «у верующих душа не болит» — цитата из рассказа «Верую!».

На творчество В. Шукшина сегодня можно посмотреть с иной стороны, нежели мы привыкли его воспринимать. Действительно, его рассказы забавны, а герои – все «чудики», но мы старались максимально снизить «злободневность» его творчества и открыть в нем философскую составляющую.

Причина пересмотреть или перечитать его рассказы именно в этом: в восприятии боли, как своей от сельчан, от человека, в целом. Интересно это «нутряное» ощущение правды. Он осознает, чувствует, понимает всю сложность существования людей, но при этом, очень любит их.

Сегодня популярно мнение о непросвещенности людей, толпы. Может ли такой взгляд быть интересен сейчас?

Мне бы не хотелось, ставя В. Шукшина, противопоставлять его современности или существующему строю. Делать его активным диссидентом сегодняшней действительности. Его интересуют люди, у которых «душа болит», люди, которые ищут ответы о смысле жизни. В этом и состоит весь драматизм его рассказов, его актуальность.

Герои рассказов Шукшина выходят за рамки общепринятых представлений. Как поп из рассказа «Верую», у которого «Новый Завет» соединяется с «Ветхим». Просто какой-то апокрифический поп. И все его герои – необычные.

Вы около 30 лет работали в Театре на Таганке с Ю. Любимовым, общались с А. Эфросом. Г. Товстоноговым… Преемственность в театре — сегодня актуальная тема. Поскольку, вы не только художественный руководитель, но еще и руководитель режиссерского курса в Щукинском театральном училище, что вам бы хотелось передать своим студентам, исходя из опыта, полученного от великих мастеров?

Я проработал 27 лет с Юрием Петровичем Любимовым и 27 лет преподаю в Щукинском училище. Никогда не задумывался о том, чтобы передавать что-то конкретное именно от мастеров. Обычно я делюсь мыслями о сегодняшнем театре, преподаю основы режиссуры. Но, если сформулировать все не просто, как передачу мыслей, а некой базы, нравственной основы, мировоззрения каждого из этих грандиозных людей, с которыми я встречался, то, что преподавал Ю. Любимов нам через свои спектакли, чем делился в размышлениях о жизни и своем понимании театра.

Все режиссеры прошлой эпохи: Ю.Любимов, А. Эфрос, А. Гончаров, Г. Товстоногов — очень разные, но их объединяет общая база, нравственные постулаты.

А в чем, конкретно, отличие? Мы помним Таганку, как очень «злободневный» театр, при этом действительно грандиозный. А в чем отличие его от современной драмы?

Это сложный вопрос. Мне бы не хотелось снова делать какие-то противопоставления новому поколению режиссуры и драматургов.

Вы говорили про боль в рассказах В. Шукшина… Так вся новая драма про боль…

В тех пьесах, что я читаю у современных, и безусловно талантливых драматургов, эта боль просто констатирует положение вещей, которое сформировалось в результате переломного момента в современной истории: когда одна идеологическая система разрушилась, а другой не возникло. Нет программы, которая могла бы объединить их всех, нет идеи, и люди не видят больше смысла… Да, идеология раньше была ошибочной – проекция рая на земле. Но взамен — ничего не пришло.

Драматурги фиксируют эти «болевые моменты», но выход из них не виден. А зритель, читатель должен знать, что этот туннель не бесконечен. Есть то пространство, в котором человек не будет себя ощущать планктоном, а сможет почувствовать «высший замысел» своего существования. Этого нет, как нет и их вины. Они не видят и не могут увидеть. Именно поэтому мне представляется пока только «талантливая фиксация» этой боли.

А что же можно противопоставить этому?

Я считаю, что главный современный автор – это Островский. Главной составляющей всех его пьес являются деньги, как первооснова мотора сюжета. Он давно написал о периоде первичного накопления капитала и о том, что происходит с людьми, их нравственностью совестью, памятью.

Меня часто журит наша администрация за обращение только к классической литературе. Но в ней я вижу ответы на современные вопросы, а вот, в новой – нет…

Но у вас идет спектакль по А. Арбузову – «Старомодная комедия». Это, конечно, не новая драма, но, тем не менее, она целиком пропитана атмосферой той эпохи и теми идеями. Вы тоже находите ее современной?

Этот спектакль очень хорошо принимается зрителями не только потому, что там видна продуктивная, талантливая игра Ольги Широковой и Вадима Райкина.

Отвечая на ваш вопрос, немного расскажу о самом спектакле. Я люблю спрашивать: «Какая сцена в этой постановке больше всего вас тронула?». Чаще всего отвечают, что «сцена на кладбище». Именно в ней отражена и боль пережитой войны, и потеря жены –отсюда следует и его жизнь на кладбище, а ее – у сына. Мы сразу видим судьбу героев и понимаем, почему они вместе.

Я убежден, что нельзя все время говорить только о боли. Необходимо говорить о ее преодолении. Ведь каждый из нас начинает думать о том, что эта жизнь конечна. Знаете эту фразу Л. Толстого: «Когда человек достигает определенного возраста, о чем бы он ни думал, он думает о смерти». Каждый начинает думать о том, что он сделал и что важно.

Что для вас важно?

Надежда. Существует всего два закона.

Первый: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею, и всем разумением твоим», а второй – «Возлюби ближнего твоего, как самого себя».

Но для того, чтобы прийти к этим законам, надо прожить свою жизнь вместе со всеми ее «болями». В жизни наступает момент просветления и, уже сам факт смерти становится не страшен.

А вы не боитесь смерти?

Нет, как только я был «крещен сознательно» — я перестал бояться. Но у меня есть страх чего-то не сделать, как в песне у В. Высоцкого — «Чем оправдаться перед Богом». Но я не отношусь к этому, как к миссии, как и ко всему, что я делаю в творчестве, так и в жизни.

Беседовала Ксения Данцигер
Фото: пресс-служба театра и из архива А.М. Вилькина

Метка Александр Вилькин, Интервью, Театр