Сердцевина сущности

Соблюдая точность в определениях, увы, трудно избежать патетики. Но добавить придется: с Еленой Антоновной каждый, так или иначе, знаком. Потому что нет в нашей стране человека, который бы не пересматривал «Приключения Электроника», «Рабу любви», «Дон Сезара Де Базана», «Дульсинею Тобосскую» или «Гардемарины, вперед!». В этих и многих других кинофильмах Камбурова спела самые пронзительные партии. Музыка Исаака Шварца, Микаэла Таривердиева, Владимира Дашкевича в концертах актрисы соединяется, сливается, сплетается со стихами Марины Цветаевой, Булата Окуджавы и Юрия Левитанского. К слову, премьера спектакля Олега Кудряшова «Сны поэта Левитанского», где одну из ролей сыграла народная артистка России Елена Камбурова, и послужила поводом к нашей беседе…

Елена Антоновна, всем, кто знаком с вашим творчеством, известна ваша симпатия к творениям автора знаменитых строчек: «Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу…». Но в этой постановке «Сны поэта Левитанского» вы предстаете как драматическая актриса, не как певица. Расскажите, каков был замысел, и что получилось в результате?

Елена Камбурова

Очень непросто все складывалось. Год тому назад к 90-летию Юрия Левитанского придумался спектакль по его поэзии. Мы репетировали, потом прошли премьерные спектакли, и были чудесные отзывы от зрителей, многие из которых трижды его посмотрели. Но потом произошло то, что бывает в театрах, что стало для нас неожиданностью, и, надеюсь, больше не повторится – взаимное непонимание режиссера и труппы. Конфликт оказался неразрешимым, и постановку пришлось закрыть. И все же мне очень хотелось, чтобы в репертуаре театра была строчка, связанная с Левитанским. Тогда я обратилась к режиссеру Олегу Кудряшову, с которым мы к тому времени выпустили уже два совместных спектакля: «7 тетрадей учителя словесности Юлия Кима, им заполненных собственноручно» и трагедию Софокла «Антигона», спектакль, прошедший испытание временем, где я тоже выступаю в роли драматической актрисы, Я попросила Олега Львовича попробовать подумать о Левитанском и начать всю эту историю с чистого листа. Он сомневался, говорил: «Если Окуджава демократичен, то Левитанский уж очень элитарен для театра». На что я возразила, что Левитанский не менее демократичен, чем Окуджава, просто его меньше знают. И он написал инсценировку, прочитал ее нам, и мы вдохновились.

Сцена из спектакля «Земля»

Да, стала другой общность людей. Но я уверена, что по сути своей тот зритель, который шел за мной все эти годы от начала даже не театра, а от моего личного начала, он тот же. Просто ему, равно как и нам, не очень уютно в сегодняшнем времени, и мы вместе спасаемся нашими спектаклями. Другое дело, что к нему присоединился и новый зритель. Я знаю, судя по сольным концертам, что многие люди открыли для себя этот жанр песни, и пришли, и стали моими постоянными зрителями. Что же касается театра, тут все складывалось постепенно. Сначала это были просто вечера песни, на которые я приглашала близких мне по духу исполнителей. Для меня было важно, чтобы в первую очередь выступали артисты, которые понимают, что такое поэзия, живут ею и заражают зрителей. Однако постепенно театр развивался, и волшебным образом суть его преобразилась, он превратился в настоящий театр, со своей особой историей и гораздо более интересной формой существования. В жизни так бывает: дашь чему-то имя, название, и оно уже дальше влияет на его носителя, формирует его. Когда нужно было найти название театру, вдруг ко мне пришло слово «музыка» (к ней у меня вообще коленопреклоненное отношение). Так и назвали – Театр Музыки и Поэзии.
Потом появился первый серьезный спектакль, чисто музыкальный, где героиня – музыка – «P.S. Грезы» по песням Шуберта и Шумана. Его режиссер Иван Поповски с тех пор поставил у нас еще четыре волшебных спектакля, последний из которых «Земля», по музыке И. С. Баха. Считается, что Баха надо слушать в органном зале или в зале консерватории. Однако, оказалось, что можно и в малом пространстве сделать звук таким, что начинаешь ощущать после первых же минут космический масштаб композитора, спектакль о том, что значит жизнь человеческая на земле, от рождения до смерти, и после смерти. Это все есть в музыке Иоганна Себастьяна Баха.

В названии вашего театра второе место после музыки отдается поэзии. Как вы относитесь к тому, что чтение стихов, популярнейший жанр в 60-е годы прошлого века, практически потерял актуальность?

У нас проходят вечера художественного чтения, что для меня очень важно, потому что поэзией увлекалось все мыслящее поколение моей юности. Я помню, как нам трудно было попадать в зал Библиотеки им. Ленина на концерты чтецов. Чтобы послушать их, мы штурмом брали Зал Чайковского. Это был потрясающий жанр! А сейчас наступила эра попсы в культуре. Больнее всего досталось песне, а чтецкий зал просто выгнали с территории культуры, как будто его нет.

Наш театр – своего рода «Красная книга», которая сохраняет этот жанр. Надо видеть, с каким огромным удовольствием здесь читали поэзию Сергей Юрский, Вениамин Смехов, Валерий Золотухин, Авангард Леонтьев. Я уже и не говорю об Антонине Кузнецовой и Рафаэле Клейнере, постоянно выступающих на нашей сцене!. У каждого из них по 40 чтецких программ! Это настоящий героизм и преданность слову, величию русского языка, который сегодня попран. И даже не только в попсовой песне, но и в театрах. Надо правде смотреть в глаза. Ждать просветления России можно лишь после того, как произойдет культурная революция. Я, например, почти уверена, что при моей жизни она не свершится. Но мы делаем все возможное, чтобы это случилось, стараемся держать планку на должном уровне. Держит ее и консерватория, и хоровые коллективы, которых очень много в провинции, и главное – зритель.

Сцена из спектакля «P.S. Грезы»

При том, что вас не поддерживает телевидение, кроме канала «Культура». И зрители соприкоснуться с вашим творчеством и театром могут только в глобальной сети. В этом году исполнилось 90 лет со дня рождения замечательного композитора Исаака Шварца, и как скудны были по этому поводу СМИ…

Музыка Шварца у меня в программе всегда. Я не понимаю, как можно без его песен. Но мы очень медленно, к сожалению, воскрешаем (приходится произносить этот глагол) имена. Если 20 лет назад и сейчас спросить первого встречного мальчика: «Кто такой Булат Окуджава?» сразу станет понятна разница во времени. Мы должны делать все, чтобы будущие поколения, в которые я верю, услышали записи, сохранившиеся в фонотеках, и сказали: «Неужели в России это звучало?».

Кстати, почему не получилось создать фильмографию, где вы были в кадре?

Вы знаете, такое могло бы случиться, но очевидно судьба так распорядилась, сделала все возможное, чтобы я занималась своим делом в большей степени. Наверное, и благодаря этому, у меня довольно широкий репертуар. Я не отвлекалась ни на что. Ну, разве что на преодоление разнообразных сложностей жизни. Впрочем, был фильм Николая Рашеева «Театр неизвестного актера», в котором мне предложили сыграть главную роль. В Киеве утвердили, но в Москве сказали, что «Хватит нам Чуриковых». В результате эту роль разделили на две части… Зато в финале как суфлер я читаю монолог Антигоны. Эту героиню я сыграла много позже в театре.

Сцена из спектакля «На свой необычный манер»

Это влюбленность в песню. По счастью, так получилось, что даже с самого начала, когда мне все и всюду говорили, что нельзя петь исключительно малопонятные для обывателя песни, я пела. Мне советовали включать эстрадный репертуар. Но я как-то сразу поняла, что это невозможно. И в этом смысле за всю мою жизнь не было ни одной песни, которую бы мне заказали исполнить. Знаменитое «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат» пели всюду, везде и всяко. Но я поняла, что тоже могу их по-своему спеть. Так же, как и «Гренаду». Я действительно полюбила эту песню. И ничего общего с комсомолом она не имеет. Это комсомольцы себе ее присвоили, но они не вчитались в смысл. А если бы вчитались, то поняли, что она к ним не имеет никакого отношения.

То есть, получается, все, что вы поете и делаете – это всегда то, что нравится?

Да. В этом смысле я счастливый человек. И на разных этапах своей жизни я разговаривала с очень известными исполнителями, которые говорили: «Ты счастливый человек, поешь только то, что тебе нравится, а мне нужно исполнять другое, чтобы нравится зрителю и кормить ансамбль». Если я не влюблена в песню, то – зачем все? Бывают песни со сложными стихами, которые трудно сразу понять и принять. Они, кстати, особенно любимы.

Песен у вас много, они такие разные. И все же, есть ли у вас ответ на вопрос – о чем и зачем вы поете?

Вы знаете, есть великое высказывание о цели жизни человека на земле – сеять разумное, доброе и вечное. А форма этого разумного и доброго может быть самая разная. Ты создаешь прекрасные архитектурные сооружения или очищаешь реку. Дел в жизни может быть много, а смысл один, и он самый главный: каждый человек – сеятель. И сеять –высшая цель существования человека на земле. Это не просто высокие слова.

Голос – ваш самый главный инструмент. Как менялось ваше отношение к нему? Его надо холить и лелеять или нагружать постоянными тренировками?

Голос человеческий – это великое явление природы, суть и частичка ее. И тело – собственно, сосуд для этого абсолютно живого существа. И я очень к нему нежно отношусь, понимаю, что он может и это, и то. Они могут выбиваться изо всех сил, эти голосовые труженицы – две связки. Ты даешь им задание, словно загружаешь в компьютер задачу, и появляются какие-то краски, которых даже не ждешь. А от внутреннего посыла рождается тембр, даже для тебя самой неожиданный.

Начинала я с произведений Новеллы Матвеевой. «Летняя ночь была теплая, как зола, так незаметным шагом до окраин я дошла». Это пелось почти в разговорной тональности. Мило, со своим тембром, но ни наверх, ни вниз, никуда. Мне «по росту» были эти первые песни – я так тогда чувствовала, и диапазон маленький был. А потом начали появляться песни, которые требовали от меня решить большую вокальную задачу, и я оказалась в полной растерянности. Никогда не забуду песню «Вот так улетают птицы» Микаэла Таривердиева на стихи Григория Поженяна. В конце вдруг почувствовала, что надо крикнуть: «Вот так расстаются люди!» Так потихоньку начал расширяться голосовой диапазон, решались вокальные задачи.

Вообще, я коллекционирую человеческие голоса! Мне давно хочется взять из моей огромной фонотеки самые прекрасные из них, записать на диск каждый голос, буквально по несколько музыкальных фраз и создать коллекцию самых выдающихся голосов планеты на все века и времена.

 Беседовала Юлия Смолякова
Фотографии из архива Елены Камбуровой;
Дмитрий Шатров, Надежда Медведнва,
Alex Henn

Метка музыка