Гурченко и повар с Сириуса

[one_half]Противогурченковская версия гласила, что прикладывалась к горькой. Прогурченковская – что ждала новых ролей и подобно великим актрисам в забвении репетировала классику для самой себя. Уже по разбросу мнений ясно: истины никто не знает.
История эта началась в 1969 году, когда в перерыве между репетициями в Театре киноактера звезда наведалась в местную столовую. День был ординарным, пока актриса неожиданно не обратила внимание на фактурного повара, стоящего на раздаче нехитрой столовской провизии. «Люся, стоп! – сказала себе Люся, мамина дочка. – В твоей жизни это уже было – помнишь, как уронила поднос при виде Андроникашвили? А потом что было, помнишь? Так и закончилось все по-столовски: ушел он к Мордюковой, приворожила она его своим борщом. И борщ этот, Люся, сделал тебя, между прочим, матерью-одиночкой».
Однако другая Люся, папина дочка, потерявшая голову от вольтовой дуги страсти, немедленно возразила первой: «Вот и будет клин клином». «Хорошо, – отозвалась рассудочная Люся № 1, похожая на актрису Серову в фильме «Сердца четырех. – Пусть это будет любовь не с первого взгляда, а со второго, лады?» «Лады», – отозвалась Люся № 2, более пылкая, чем аргентинка Лолита Торрес, и более грациозно-сумасбродная, чем американка Ширли Макклейн.
Пока Гурченко вела диалог с самой собой, повар, не дожидаясь заказа, сам положил ей порцию румяной отбивной с жареной картошкой, пирожков с капустой, бутерброд с красной рыбой, налил стакан компота, поставил все это на поднос. [/one_half][one_half_last]После чего подбежал к кассе и оплатил 1 рубль и 9 копеек.

В любой другой ситуации Гурченко, не раздумывая, опрокинула бы поднос на голову наглецу. Но у Люси свежа была память о голодном детстве в оккупированном Харькове. Однако было что-то такое в глазах повара, что не отпускало. Глаза были похожи на два озера, но вода в них не была спокойной. Казалось, она закипала и, закипая, исследовала тебя. Люсе стало не по себе: «Да ты, дорогая, надолго решила пришвартоваться».[/one_half_last]