Гурченко и повар с Сириуса

[one_half]Повару она сказала сухо:
– Видите, какая у меня талия. Не талия, а тайное достижение советской науки, а вы мне полкило картошки в масле. Но вы же это от застенчивости, правда? Сегодня в 19.00 у входа в Нескучный сад. И чтобы не опаздывали ни на минуту.
Произнеся эти слова, Гурченко развернулась на каблуках и исчезла, будто ее и не было. Если бы за ней кто-нибудь наблюдал, не осталось бы сомнений – роль, которую тайно репетировала актриса, это роль Золушки.

Вечером они уже гуляли в Нескучном саду. Все авантюристическое существо звезды приняло ухаживания повара без малейших колебаний. У нее, конечно, были какие-то ухажеры, поклонники. Одна их часть импонировала утонченной Люсе, маминой дочке. Изящные, благоухающие, остроумные. Те же мужчины, которые больше подходили Люсе – папиной дочке, были интересны только в постели. «Что-то в такой любви есть от мести. В мести око за око, а здесь – тело за тело», – грустно думала на этот счет Люся.
Повар был кандидатом на роль того клина, который разом освободит от обоих надоевших вариантов. По всем своим внешним (и пока только внешним) параметрам он подходил Люсе на сто процентов – статный, высокий, веселый (почему-то ей сразу показалось, что он веселый).[/one_half][one_half_last] Похож на Грегори Пека с усами Кларка Гейбла. «Нет, не на сто процентов. Но и девяноста будет достаточно», – приструнила себя звезда. «Но он утонченный, не изящный, а именно утонченный. Пусть будет девяносто – девяносто пять процентов», – усмехнулась она про себя.
Свидание в Нескучном саду повар начал с рассказа о кулинарных тонкостях. Гурченко это нисколько не раздражало, она не следила за своей миниатюрной талией, талия, будто кошка, жила сама по себе. Однако кавалер нисколько не хотел оставаться в амплуа повара и перевел разговор на другую тему. О судьбе. «Надо же, умный», – промелькнуло в голове у Люси.
Что может сблизить больше, чем исповедь. Когда говорят глаза в глаза, но понимают – с полувзгляда. В ходе исповеди оказалось, что повар – несостоявшийся ученый и работал над каким-то оборонным проектом. Потом охладел к науке и поступил в консерваторию: прорезался голос. В консерватории он тоже не удержался и пошел токарем на завод. На заводе он проработал несколько месяцев, пытался оптимизировать производство. Был не понят. Плюнул, поступил в Суриковское училище. И так далее вплоть до трудоустройства в киностоловку.[/one_half_last]