Интервью с русским Леонардо

Александр Иванович Алексеев, подобно меценатам, просветителям, создавшим для нас очаги культуры — Третьякову, Мамонтову, Морозову, Волошину — создал и продолжает создавать в поселке Кабардинка под Геленджиком уникальный ландшафтно-архитектурный и культурный объект, объединяющий музей, театр, галерею, ботанический сад – «Старый Парк». Благодаря его трудам малоизвестное селение у моря становится центром искусств, образования, творчества. Пока «Старый парк» более известен как популярное место для фотосессий, но теперь, с открытием «Дома искусств» он претендует на серьезный статус регионального культурного центра. Центра, который в непростых современных условиях самостоятельно вышел на самоокупаемость!

Что интересно: изначально центр не задумывался как коммерческое предприятие, это была просто отдушина, самореализация мастера. Началось всё с фонтана-пирамиды и Сфинкса, сделанных руками Александра, из которых в дальнейшем вырос проект «Аллея цивилизаций», где за час можно прикоснуться ко всей мировой культуре, воплощенной в архитектуре. На территории парка есть музеи, где собраны шедевры живописи, скульптуры, декоративно-прикладного народного творчества. Есть выставочные пространства для современных авторов. Это воистину жемчужина черноморского побережья, куда стоит заглянуть каждому! 

Интервью у создателя Культурного Центра «Старый Парк» Александра Алексеева взяла режиссер и писатель Анна Бену:

«Первое впечатление от беседы: в речи Александра Ивановича часто звучит слово «целостность» — мое любимое. На небольшом пространстве он показал путь развития цивилизации, и зритель, путешествуя от объекта к объекту словно на машине времени, видит целостно культуру планеты. На излюбленный вопрос моего сына: «Какой самый большой грех в вашей профессии и вообще в жизни?», Александр ответил: «Лень.» 

---

---

Вы открываете «Дом Искусств» — особое здание на вашей территории, больше и многозадачнее, чем какой-либо из предыдущих объектов…

Да, это сейчас самый серьезный и самый сложный проект, это наше программное строительство. Вся наша деятельность — глобальный проект.

И «Дом Искусств» — важный и переломный момент в нем, этапный объект, который позволит нам сменить свой статус. Из многонаправленного производства (у нас строительные участки, проектировочный Цех, экскурсионные и хозяйственные, 6 участков в целом) мы должны объединиться, создать творческое объединение, потому что современное искусство требует коллективных действий. Поэтому мы реорганизуемся в коллективное творчество, в Союз, чтобы у нас была целенаправленная деятельность, чтобы распространять культурные центры по городам и весям.

«Дом Искусств» — этап преобразования коллектива в творческое объединение — и там у нас уже началась творческая работа по вопросам поддержки и развития искусства.

Только живопись, скульптура, архитектура? Вы же филолог по первой профессии? Будет проза, музыка, танец?

Всё. Искусство включает в себя все направления. Это и слово и игровые: театр, музыка, танец – все виды.

По сути, у вас здесь будет как институт, образовательный центр?

Я работаю над тем, чтобы объявить наш культурный центр единым синтезом искусств. Это такая центростремительная сила, которая втягивает в себя и деятелей искусств и научных работников, историков, искусствоведов, музыковедов, деятелей искусств. Главное — создать базу для воплощения задуманного и для привлечения кадров. Жилье, какие-то условия, обеспеченность, гарантия работы. В этом смысле в связи с тем, что наш регион бурно развивается и в целом наблюдается некая децентрализация, деурбанизация, из столиц приезжают сюда, здесь селятся, Геленджик развивается, расширяется и культурные центры постепенно должны и будут переноситься на периферию, потому что те огромные запасы, которые находятся в Русском Музее, в Петергофе – они ж мёртвые, когда их никто не видит. 

Да! 

Произведение искусства начинает жить только когда встречается со зрителем, а то,  что  стоит на полках – это  материал всего-навсего. Для того, чтобы дать какую-то возможность встретиться со зрителем, нужно как раз по городам и весям культурные центры развивать. И вот такой Культурный Центр у нас сейчас возникает. Еще здесь уникальность, что можно показать деятельность работника искусства рентабельной. Я — работник искусства и производственник. Не имея инвестиций, спонсоров, скважины, какого-то бизнеса, ресторанного или гостиничного, мы живем за счет посетителей (в основном). Ну еще поддерживает, в первые годы особенно, собственное производство. Наша культурная деятельность рентабельна. Такой прецедент. Театр сам по себе убыточен. Галерея — это вообще могила как коммерческое предприятие. Музей тоже. Ландшафтный дизайн, ботаническое предприятие –  вид искусства. Но музей и галерея, собранные в одном пространстве, в окружении живой природы, представляют собой уже мощную силу, которая может соревноваться, скажем, с современными гаджетами. Главное — отвлечь, выдернуть людей из этой реальности в другую – вот моя задача.

Я потрясена. Много раз была на Черном Море. Вы сделали для Кабардинки то, что Волошин сделал для Коктебеля и Айвазовский для Феодосии. По сути – сделали этот город. Потому что это село, поселение – становится культурным центром. И до Волошина Коктебель тоже был деревней. А теперь там фестивали. Коктебель  стал образовательным центром, который знают по всей России. И я, конечно, в восторге. У вас «Аллея Цивилизаций». 

Здесь можно  делать цикл квестов: один день – погружение в Египет. Египетский квест рядом со Сфинксом, пирамидой, изучение иероглифики, языка, египетского канона в искусстве. Я сделала уже такой квест — только около пирамиды вашей и Сфинкса, дети провели  несколько часов, изучая, разгадывая загадки, сочиняя свои сказки и песни на египетском языке.  В вашем Храме Зевса мы пели на греческом. Танцевали Сертаки. То есть изучаем культуру внутри объектов. И дети выходят потрясенные, у них глаза горят. Они это увидели и прожили еще и танцем, голосом, они сочинили про это свои истории, это останется жить как их творчество. То, что сделали вы — они дальше продолжают и так по каждому объекту. 

Я понимаю, такой лагерь погружения в Цивилизацию от Древности до наших дней.

Я считаю, что музей – это Дом Муз, а не их кладбище. Дети не должны  там стоять. Они любят двигаться, изучать и творить, созидать. 

Конечно. Это следующий шаг — сделать наш парк не просто фотозоной, а образовательные центром. 

По вашему парку можно создать книги, рассказы, сказки, песни. Каждому объекту можно написать оперную арию, романс. У вас тоже, наверное, дети с детства стали заниматься профессиональной деятельностью. Но не из пластилина лепили, а помогали вам.

Ну нет, это слишком идеально. Дети как дети были. Также с ними приходилось бороться, гонять.  Но дело не в этом. А в том, что они выросли с сознанием, что они должны заниматься этим делом. Это дело их жизни. И вне этой направленности они себя не видят. У них, может, и выбора не было. Бедные.

А со скольки лет они начали помогать здесь что-то делать?

Это вообще-то идиллическое представление, что здесь мастерская, а дети работают с папой. На самом деле все гораздо прозаичней и малоприятнее. В двухтысячные годы была жесткая борьба за выживание. У меня не было ни денег, ни четкой программы, ни людей. Была только способность и какая-то энергия. Нужно было заработать деньги, это означает брать двоих-троих небездельников, бригаду шабашников, производить у себя в сарае какие-то архитекрурные формы, делать там беседки, балюстрады и зарабатывать деньги на выживание, на то, чтобы прокормить семью. А дети были с мамой, учились в школе. По мере того как росли, расширялось производство, количество деталей, формы, проекты, увеличивались площади рабочие, так постепенно сформировалось производство. Мы могли уже зарабатывать деньги и позволить себе здесь что-то строить. Потом возникла проблема территории. Сейчас 3 га, земля здесь страшно дорогая. Практически все заработанные деньги ушли в землю, на покупку земли. Моральные силы на борьбу с конкурентами, администрацией, заказчиками и пр. Для творчества из всего спектра оставался узкий сегмент. Это ночи. Которых я работал. Единственное, почему мне удалось сформировать это производство и какую-то идею – это моя богатая библиотека, сформированная, четкое логистическое представление о деятельности, способность обучать и создавать команду, ну и, собственно, работоспособность. Если я берусь за скульптуру, я ее быстро делаю, без предварительных эскизов. Просто нет на это времени. Также и архитектура и организация всех работ, инженерные всякие коммуникации, вся начинка, всё под моим контролем. И при этом никакого воровства и никаких других расходов, потому что вся финансовая затратная часть при строительстве – это стыковка разных служб, разных бригад, стыковка-нестыковка, перерасходы, кражи итд. Когда один человек контролирует весь процесс от начала и до конца это всё уходит. Практически у нас все строения минимальные по затратности. Основные архитектурные элементы и строительные материалы мы производим сами, у нас есть цех свой, свои производства. Конструктивно архитектурно-инженерное всё сами, единственно, приглашаем электронщиков-электриков, чтобы они все эти провода подключили — система охлаждения, вентиляции, кондиционирования, влажность воздуха, короче, мы делаем по последнему слову техники современное здание.

Сейчас «Старый парк» — ваше общее дело с сыновьями, как у вас получилось сделать так, что молодёжь не ушла?

Дети росли и формировались в то время, когда я начал уже заниматься этой деятельностью. У нас здесь до такой степени широкая сфера, что ехать куда-то искать чего-то было бы глупостью. Здесь можно себя реализовать, начиная от сантехника и заканчивая архитектором, искусствоведом, художником, экскурсоводом, шофером, все у нас здесь задействованы специальности, все профессии и всё это в одном маленьком мире, который называется «Культурный Центр Старый Парк», некий городок или мир, где свои эстетические, культурные, этические нормы и какая-то замкнутость этого пространства создает прецедент культурного сообщества, в котором можно жить и растить детей. Кстати, не только мои дети. Здесь у нас работают сотрудники, у которых дети родились, выросли и пришли к нам на работу. Не единый пример, а много таких. Я думаю, эта тенденция будет продолжаться.

А скульптуры и рельефы – это все вы сделали?

Конечно.

Вы один?

Один.

Я художник и поражаюсь вашей титанической работе. Это невероятно! 

Проблема не в этом. Тут не много скульптур из чистого камня. Это на Театре все скульптуры из известняка. Их приходилось рубить. Все остальные вырезаны из гипса и проблема в том, чтобы снять с них форму. Сделать заливку материала, потом собрать. Нужна бригада специалистов. Формы очень сложные в основном. Модель Ильи Муромца я могу сделать за 3 месяца. Мне отливают болванку из гипса. Сначала я хотел из камня, но камень такого размера невозможно найти. Потом пилить на 13 частей. Это такой процесс, который занимает 3 месяца. Рельефы сделать не сложно. Выстроить тему, найти материал, пришлось лопатить опять же литературу. 

На что вы опираетесь в своём творчестве? 

Три кита, которые во второй половине 19 века возрождение русской культуры создали. Владимир Даль, Александр Афанасьев – сказки, и Дмитрий  Ровинский – это лубок, народный стиль. И вот этот лубок мне предстояло перевести в рельеф. У Ровинского 6 томов по лубку. Их нужно было все проанализировать, выбрать какую-то тему. С одной стороны, духовная жизнь, с другой стороны – повседневная жизнь русского народа. И задача стояла создать внешне такой лубок, чтобы в него захотелось войти. А уж как войдете, все самое важное и интересное увидите. Главная задача – зрителю подать материал. Как организовать выставочное пространство, где зритель познакомится с ним, это уже вторая часть искусства. В целом и общем – это одно целое. В 2021 году к лету хотим открыться. Если бы не вирус, открылись бы зимой – в декабре нам 20 лет. С тех пор как я не один стал работать, а с помощниками прошло 20 лет — юбилей. Сейчас у нас около 100 человек.

А музей как вы делаете, экспонаты  вы покупаете?

У нас в подвалах и на чердаках у населения такие эрмитажи, столько добра. И столько торговцев, которые все это предлагают. Достать что-либо не проблема. Проблема в деньгах и в том, что нужно определить художественную, историческую и может быть какую-то коллекционную ценность. 

У вас, наверное, есть эксперты, которые вам рекомендуют?

Конечно. Все эксперты тут. Благодаря библиотеке, той, что я с детства собирал, все, что с детства есть во мне, я постепенно извлекаю, вывожу на свет. Например, Дом Кавказа. Дом Востока не сложно было придумать. Потому что восточная архитектура ясна. А вот Кавказская архитектура. Где в принципе архитектуры не было, поскольку здесь народы жили кочевым способом. Друг с другом воевали и не строили капитальных сооружений, не считая Грузии и Армении. А должна архитектура символизировать регион. Пришлось делать опять-таки синтез. Военная, гражданская, духовная архитектура в одном здании совмещены. Нужно было напомнить, показать историю Кавказа до второй мировой войны. В течение 10 лет, каждое утро с 4 утра и до 7 утра я там проводил и в течение 10 лет плотно общался с поставщиками. Что-то где-то предлагая, от чего-то отказываясь, в чем-то торгуясь и выстраивая эту экспозицию. Поэтому там с одной стороны оригинальная подача, с другой стороны кажется — как на лавке у старьевщика. Если присмотреться, вы увидите упорядоченность, композиционную целостность. И вы можете погружаться из одного времени в другое. Если еще девочки будут сопровождать, сможете погрузиться в сложную и неоднозначную историю Кавказа очень глубоко. Сейчас я год как не доходил в ту сторону – у меня «Дом Искусств», там ещё более сложная и важная организация.

Что нужно, чтобы распространять и клонировать такие центры? 

А) Деньги Б) Люди и так далее. Ко мне часто обращались с предложениями с деньгами «у меня есть 2 га и деньги – сделай что-то такое» и только один человек понял, посмотрел на меня, на все окружение, и сказал: «Я понимаю – не за какие деньги это не сделаешь». Должен быть аккумулятор, организатор, который живёт этим именно в этом пространстве. Создать проект невозможно, на словах можно, а в реальности не получится главного – целостности, органичного единства и гармонии пространства. Потому что я должен здесь жить и из себя это выдавать. Соответственно, чтобы в каком-то еще месте такое создавать, нужно найти человека, который будет там жить и будет ядром и генератором этого проекта, самому стать таким человеком. Второе условие – это финансовая часть. Мне повезло, потому что отец в меня заложил лошадиную работоспособность. И я владею практически всеми строительными специальностями и ещё способностью убеждать, воспитывать. Чего я не умею? Петь и танцевать не умею.

Все-таки детство влияет. Что в нас родители заложили – силу, вот в вас какую силу заложили… Поэтому я спрашиваю про детство. Какую заповедь вам дал отец?

Работать. Он делил весь мир на пахарей и тех, которые живут за счет них. И мы выросли с братом на лопате. Была ферма, брат сейчас фермер на Кубани, 1000 гектар земли, занимается растениеводством, животноводство уже оставил. В 90-е мы выжили благодаря тому, что вместе с отцом начали коров пасти, молоко делать. И весь цикл, начиная от заготовки  кормов до производства и реализации продукции, я знаю, так мы семейным подрядом выжили. А отец изначально журналистикой занимался, писал. У нас было 50 дойных коров, арендовали ферму. Отца не стало, брат хозяйство перевел на себя на Кубани, занимается. У нас с братом очень хорошие отношения. А поскольку я был «не такой как все», много читал с детства и овладел строительными специальностями, моя мечта была что-то городить, строить и создавать. Поэтому после смерти родителей я занялся именно этим. И организовал «Старый Парк», когда мне было уже 45. 

Вы сначала пирамиду построили. А потом Храм Зевса. О музее, культурном центре сразу были мысли? 

У меня, кстати, и мысли не было о коммерческой деятельности. Просто сделал фонтан. Пирамиду. Сначала один по ночам в свободное от работы время. 

Я создал розовый бетон, из которого начал отливать лавки, фонари для города. И мы зарабатывали, уже было там человек 5 или 8. В сарае работали, «шабашками». А в свободные часы самореализация – создание пирамиды, сфинкса, храмов. С одной стороны – это самореализация, с другой – это разработка и создание новых архитектурных элементов, чтобы строить павильоны, беседки на заказ. Заказчик приходит, видит сооружение, и он уже доверием проникается, заключаем договор и начинаем работать. Проходя мимо, люди стали заглядываться, проситься посмотреть, где-то  на 4-й или 5-й год деятельности кто-то из посетителей оставил денежку мне. – Вот вам. Я говорю – Зачем? – Ну вы же строитесь, развиваетесь. Потом второй, третий, я имена первых записывал – 50 рублей на развитие, спасибо большое. Потом пошли и пошли. И в 2006 году мы уже открылись как туристический объект.

Сложно это было согласовать с администрацией?

Объект туристический — это все равно как гостиницу открыть, индивидуальная деятельность. И пошло и поехало, и теперь меня не остановить. Сейчас за «Домом искусств» идея оранжерею сделать, ботаническая деятельность у нас органично связана с архитектурной. Переходим через дорогу – и там ещё 2 Га у нас. Начинаем по России парки строить – все этапы развития России – киевский, новгородский, ордынский, московский, советский. Путешествие во времени.  Идея, конечно, хорошая, глобальная, но силы уже не те, не 40 лет.

А сыновья?

Они хорошие ребята, делают всё, есть творческие амбиции. Выросли они уже в формации – работа физическая выполняется кем-то. Им уже достаточно видеть этот процесс или обладать какими-то знаниями. Хотя работник доверяет в том случае, если видит, что ты умеешь, знаешь лучше. Иначе может начаться хитрость, денежный вопрос, отговорки, сопротивление: «Это нельзя, невозможно, сложно». Коллектив формируется на принципах доверия и уважения

Один сын у вас архитектор, а второй?

Десантник. Депутат. Сейчас учится на юриста. Они разные. Один очень социально активный, второй, архитектор, немножко замкнут, но более творческий. Он рисует проекты, имеет хорошие амбиции.

Я думаю, что у этого центра прекрасное будущее, и из него выйдут новые мастера, так как здесь откроются Мастерские.

Да,  как раз это будет первая база для обучения и постоянной демонстрации, экспонирования тех художников, которые у нас есть, кстати, очень сильные художники, известные, которые в Русском Музее представлены, у нас нет «мальчиков».

(Примечание: Мастера, представленные в «Доме Искусств», широко известны в России и за ее пределами. Их работы хранятся в крупнейших галереях нашей страны (Третьяковская галерея, Государственный Русский музей, коллекция Министерства культуры, Русская галерея на Воздвиженке в Москве, Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства в Москве и др.), а также в частных собраниях во всем мире. – информация с официального сайта «Старый парк»)

 10 художников – это 10 залов постоянно действующих, учебный центр на цокольном этаже и третий этаж – кафе и выставочное пространство для тех, кто хочет выставиться, для демонстрации  современного искусства. Сейчас там делают такую начинку, чтобы можно было демонстрировать все виды творчества от инсталляций, перформансов и до самых технологичных форм.

Это не только для местных художников?

По сути, это самый серьезный центр искусства на Юге России, грамотно технически оснащенный, и открытый на весь спектр действий от обучения до реализации готовых масштабных проектов. А сейчас мы работаем как фотозона по большому счету. Зимой мало посетителей – это минус. Здесь не было кипения жизни, потому что не было площади, базы. Сейчас она появилась и мы начинаем заваривать кашу, бурление, творческую и культурную жизнь. В каждом городе есть группа населения, которая стремится чем-то заниматься от вышивания до танцевания. И они ищут место, где им встретиться с себе подобными и реализоваться. Вот такие территории мы им предоставим, где все будет хорошо, начиная от интернета.

Можно ли в мастерские зайти и сфотографировать? 

Мастерские – это цеха по производству моделей, форм. Сейчас могу показать мастерскую, где я делаю реставрации.

Пока другие жалуются на государство, что оно им дороги не сделало или мусорки не поставило, тогда как можно просто взять и убрать за собой мусор на своей улице или просто «возделывать свой сад», как убеждал всех поступать Вольтер, мы видим  шедевр садово-паркового (и не только) искусства, который сделал Александр Алексеев, простой российский титан из периферийного поселка, который доказывает нам – «Титанами не рождаются, Титанами становятся», преображая мир вокруг себя. 

 

Благодарим за организацию интервью Анну Берникову
Интервью подготовила Алена Королева
Вопросы, диалог – Анна Бену
Сайт проекта

Метка Александр Алексеев, Анна Бену, Старый парк